Мисс Равенел уходит к северянам
Шрифт:
В ходе рассказа об интригах своей героини Дефорест, не жалея сатирических красок, выводит целую галерею конгрессменов, сенаторов, генералов, юристов, орудующих в американской столице. Вскоре после выхода книги рецензент писал об «Игре с огнем», что Дефорест «снимает скальпы» с вашингтонских тузов.
Мнение автора о политической ситуации в Вашингтоне недвусмысленно сформулировано им в заключении «Честного Джона Вэйна»:
«Такие, как мой Джон Вэйн, неизбежно во множестве будут занимать депутатские кресла в конгрессе. И другие, получше и помудрее его, тоже станут жертвами лобби, которое полностью овладело в настоящее время незамысловатым искусством отчислять кому надо сто тысяч долларов из каждого украденного миллиона. Нет сомнения, что, если в будущем эта машина для подкупа не
Там же Дефорест пишет, что «пытливые умы во всех цивилизованных странах нашей планеты стараются в свете этих печальных открытий дознаться, может ли вообще демократия спастись от разлагающей тирании капитала?..».
Эти книги Дефореста о коррупции политической жизни в США следует сопоставлять с такими произведениями американской литературы 1870-х годов, как «Позолоченный век» Марка Твена и Ч.-Д. Уорнера, вашингтонские рассказы того же Твена и «История одного рудника» Брета Гарта.
Практические выводы, которые делал Дефорест из своих наблюдений, показывают его некоторую растерянность. Он считает истоком беды малую культурность американцев и их податливость к посулам политических демагогов и проходимцев и возлагает надежды на те элементы общества, которые сумеют соединить традиции политической демократии с образованностью, порядочностью и чувством гражданской чести, то есть опять же апеллирует к Равенелам и Колбернам против Газауэев.
Трудно сказать, насколько видел Дефорест, что такие надежды имеют очень мало опоры в американской действительности и не отвечают историческому ходу событий, тем более что уже в «Мисс Равенел» он сам показал полную неуязвимость Газауэев.
Нельзя не заметить также, что в свете этих позднейших произведений Дефореста, его в целом оптимистический взгляд в «Мисс Равенел» на историческое развитие американской буржуазной республики как бы задним числом отменяется или, во всяком случае, ставится под сомнение.
О том, что Дефорест приглядывался к современности и пытался в ней разобраться, свидетельствует написанный им в середине 80-х годов роман «Дочь труда», в котором он хотел познакомить читателей с положением американских рабочих, трудящихся масс. В центре романа, пишет он Гоуэллсу, борьба девушки-работницы в большом американском городе «за жизнь и пристойное существование». Стараясь основательнее осветить поднимаемую проблему, Дефорест впервые уделяет внимание таким сторонам жизни, как «заработная плата, прожиточный минимум, дурные квартирные условия, фабричный труд».
Роман не нашел издателя, рукопись не сохранилась (по-видимому, была уничтожена автором). И нам неизвестно, как трактовал Дефорест рабочую тему в современной ему Америке и как он отнесся к социалистическим идеям, которым сочувствовал его друг Уильям Дин Гоуэллс.
Каково же место Дефореста в истории американской литературы XIX столетия?
При жизни Дефореста его постоянно поддерживал и хвалил Уильям Дин Гоуэллс, известный американский писатель и критик конца века. «То, что его не признали одним из самых выдающихся наших романистов, говорит не о недостатке его дарования, а скорее о погрешностях нашего вкуса», — писал Гоуэллс о Дефоресте в середине 90-х годов. Гоуэллс был, без сомнения, искренен в своих похвалах и видел в Дефоресте единомышленника в борьбе за реалистическое направление в литературе США. Однако, как подтвердило протекшее время, Дефорест все же не может быть признан «одним из самых выдающихся» американских романистов. При несомненном историко-культурном значении романов Дефореста, его бесспорным художественным достижением может считаться только «Мисс Равенел».
Оригинальность позиции и крупная заслуга Дефореста заключается в том, что он уже в самом начале своей писательской деятельности трезвее и проницательнее многих своих современников судил о литературной ситуации в США. Будучи лучше других начитан в европейской литературе и остро чувствуя недостатки литературного развития в своей стране, он призывал американских писателей к созданию социально насыщенного романа, который
Дефорест формулирует эту задачу американской литературы в статье «Великий американский роман», с которой он выступил в 1868 году, сразу за выходом в свет «Мисс Равенел». [3]
3
Статья была напечатана без подписи автора в нью-йоркском журнале «Нейшен». Интересно отметить, что формула Дефореста «великий американский роман» (как важнейшая цель и задача американской литературы» вошла в обиход американской литературно критики и дожила до нашего времени.
Насущная задача американских писателей, говорит Дефорест в своей статье, заключается в том, чтобы нарисовать внушительную картину материальной и духовной жизни своих соотечественников, «хоть сколько-нибудь напоминающую картины английского общества у Теккерея и Троллопа или французского общества у Бальзака или Жорж Санд». Он критикует американских писателей первой половины столетия, которые не сумели справиться с этой задачей — одни по недостатку таланта, другие, как он полагает, оробев перед непосильными трудностями, третьи — из-за недостаточной связанности с изображаемой жизнью. Из своих современников автор статьи выделяет Гарриет Бичер Стоу и считает, что «Хижина дяди Тома» по «всеамериканскому охвату событий», «правдивости характеристик» и «энергии чувства» приближается к требованиям, которые он выдвигает. Но он критикует и Бичер Стоу за искусственность в построении сюжета и за идеализацию некоторых персонажей (прежде всего дяди Тома; об этом, как уже упомянуто, Дефорест говорит и в «Мисс Равенел»), Характеризуя далее препятствия на пути «великого американского романа», Дефорест говорит об отсутствии зрелой литературной традиции в США (в отличие от стран Европы) и указывает на «калейдоскопическую» переменчивость только еще формирующейся американской жизни, отсутствие ясно сложившейся стабильной картины, которую смог бы запечатлеть романист. Дефорест считает эти препятствия трудно преодолимыми и говорит, что писателям его поколения едва ли удастся их побороть. Откликаясь на один из похвальных отзывов Гоуэллса, Дефорест писал ему в начале 70-х годов: «Все мы несовершенные романисты… и, быть может, наша судьба только в том, чтобы заложить фундамент для будущих авторов».
Действительно, только к концу XIX столетия в американской литературе исторически создались предпосылки для появления социального критико-реалистического романа, в центре внимания которого стала жизнь буржуазной демократии в США во всех ее противоречиях.
Слагаемыми в этом сложном процессе были и определенные реальные элементы антикапиталистического протеста у американских романтиков (Купера, Готорна, Мелвилла) и реализм Марка Твена, выросший на самобытно народной основе, и опыт американских писателей реалистического направления, воспринявших в той или иной мере традицию европейского классического романа XIX столетия.
Среди этих последних был и Дефорест, внесший свой вклад в борьбу за реализм в американской литературе и как критик и как романист.
О том, насколько самокритично сам Дефорест оценивал свои достижения, можно судить по письму, с которым он обратился к Л. Н. Толстому после того, как прочитал в английском переводе «Войну и мир» и «Анну Каренину». Это письмо от 30 апреля 1887 года было не так давно обнаружено в архиве Толстого и опубликовано в одном из толстовских томов «Литературного наследства».
«Мне приятно сообщить вам, — пишет Дефорест Толстому, — что я очень многим обязан вашим замечательным исследованиям человеческой природы — «Войне и миру» и «Анне Карениной». Первое в особенности запало мне в сердце, потому что я тоже был солдатом и сделал попытку запечатлеть в романе кое-что из своих переживаний на войне. Посылаю вам этот роман, «Miss Ravenel», в знак моего глубокого уважения и почитания.
Если у вас найдется время и желание прочесть его, вы заметите один большой недостаток: мне не хватило вашей смелости и честности в разоблачении всего ужаса войны.