Мисс Вайоминг

Коупленд Дуглас

Джон буквально онемел.

– Здорово, правда? – сказал Райан.

– Желаешь еще? – спросила Ванесса. – Почти девяносто пять процентов твоих телефонных звонков ты делаешь либо в Нью-Йорк, либо в Калифорнию. Начиная с 1991-го и до твоего исчезновения ты тратил каждый месяц на телефонный секс примерно девять тысяч пятьсот долларов. Я еще не знаю, прибегал ли ты после этого к телефонному сексу или нет. Наиболее часто набираемый тобой номер принадлежит твоей небезызвестной мадам Мелоди Ланье из Беверли-Хиллз, которая – спорю, тебе это неизвестно – страдает

малярией и которая также потеряла мизинец на левой ноге в автокатастрофе в Дарвине в Австралии в 1984 году. Ничто и никто не укроется от всевидящего ока, то есть от меня, Ванессы Гумбольдт. Так-то.

– Мелоди никакая не моя мадам, а ты просто чудовище.

– Не будь таким тугодумом. Все и так очевидно, надо только знать, где посмотреть.

– Хороша, верно? – сказал Райан. – Она тебе и в Ватикане найдет того, кто делает аборты.

– Если тебе от этого станет легче, то не скрою – я натура не творческая. Препоручаю все дальнейшие дела моему вундеркинду.

Она легонько хлопнула Райана по колену.

Скоро машина съехала с шоссе, и Ванесса подрулила к синему зеркальному кубу – большому зданию лаборатории, окруженному густой зеленой лужайкой, вполне пригодной для игры в гольф.

– Вот мы и приехали, – возвестила Ванесса. – Это тот самый офис, где некий проныра по имени Гари Воорс надул меня на несколько тысяч, когда я была его внештатным сотрудником.

– Нож в спину, – сказал Райан.

– Пятнадцать штук. Но я навела справки насчет него и компании, так что маловероятно, что я когда-нибудь получу свои деньги. Сама виновата. Надо было сначала все проверить. Пойдемте, давайте вылезайте из машины.

На автостоянке Ванесса вытащила из багажника пластмассовую канистру для бензина. Джон приблизился к Ванессе, которая сказала:

– Вытяни руку.

Джон колебался.

– Да ладно, Джон, не бойся.

Он протянул руку, и Ванесса насыпала ему на ладонь какое-то вещество.

– Эти крохотные, почти невидимые шарики, – сказала Ванесса, – семена клевера. А теперь с их помощью мы немножко поразвлекаемся в правописании.

Она начала сыпать семена на ухоженную траву, выводя какие-то знаки. До Джона дошло, что она что-то пишет.

– Что такое ты пишешь?

– Она пишет «Гари трахает Тину», – сказал Райан.

– Кто такая Тина?

– Жена генерального директора. За ними тоже тянется грязный след. И я не стала бы втягивать в это Тину, но именно она делала так, что все мои идеи присваивал Гари.

– Семена клевера быстро прорастают, – пояснил Райан. – Корни у них как щупальца, побеги имеют темно-зеленый цвет и появятся они через десять дней.

– Как раз перед самым возвращением Гари с Бермудских островов. Какое совпадение, – сказала Ванесса.

Она закончила выводить петли.

– От надписи можно избавиться, только сняв весь дерн, – сказал Райан. – Умно придумано, а?

– Готово.

Ванесса пошла обратно к машине.

– Так вот в чем было дело?

– Ну, поехали.

Через минуту они снова были на шоссе. За рулем по-прежнему

сидела Ванесса. Джона била мелкая дрожь. У него начали появляться мрачные предчувствия. Он думал о том, что могло случиться со Сьюзен. Хотя его собственные фильмы были полны насилия, а персонажи почти всегда оказывались ненормальными, он никогда не воспринимал их как что-то реальное. Впервые в жизни он ясно себе представил, как насилие из его фильмов входит в его жизнь, отчего почувствовал приступ тошноты: теперь он отчасти понял, что могли чувствовать люди, упрекавшие его за жестокость в своих письмах.

– Мы с Ванессой собираемся помочь тебе найти Сьюзен, – сказал Райан.

– Если предоставить это копам, – сказала Ванесса, – то, когда они ее найдут, из нее уже паштет получится. Позволь мне закинуть сеть сегодня. Приезжай ко мне завтра в пять. Я предоставлю результаты и обед в придачу.

Помолчав, она спросила:

– С тобой все в порядке, Джон?

– А что такое?

– Ты такой бледный, будто увидел привидение.

– Все в порядке, Ванесса, – ответил Джон. – Можно вопрос?

– Давай.

– Почему ты помогаешь мне? Я имею в виду, что ты ведь совсем не знаешь меня… что ты не…

– Хватит, хватит. Считай, что мой интерес – Райан. Ты помог ему – я помогаю тебе.

– И?

– И все. А почему бы тебе не объяснить мне, только честно, зачем ты так хочешь найти Сьюзен Колгейт, а? Она сейчас вполне может быть наряжена в школьную форму и лежать разлагаясь где-нибудь под твоим крыльцом. А вся эта поисковая операция затеяна лишь для того, чтобы отвлечь от тебя внимание.

– Нет, не так, – равнодушно отмахнулся Джон.

– Ладно, так зачем искать Сьюзен Колгейт, Джон?

– Потому что…

– Ну?

Джон, соображая, все сильнее сдавливал мозг, словно пытался открыть неподатливую банку маслин.

– Потому что она знает, что людям суждено меняться. Знает, что это неизбежно. И, кажется, она понимает, что в моей жизни настал момент, когда я утратил эту способность. Извини, у меня получается что-то вроде песенки кантри.

– По-моему, все выглядит так, будто ты ее преследуешь. Это может не очень-то ей понравиться.

– Я не преследую ее, Ванесса. Я лишь хочу попробовать ее найти. Никто не воспринимает ее исчезновение всерьез, кроме нас.

– А в чем тогда интерес для Сьюзен? – спросил Райан. – Если только мы не найдем ее связанной на рельсах.

Джон сверкнул на него глазами.

– Прошу прощения.

Но вопрос Райана заставил Джона задуматься. Что способен он дать Сьюзен? Стать еще одной из этих голливудских развалин, чтобы она о нем заботилась? Нет, потому что… потому что что? Джон постарался как можно глубже заглянуть в колодец своей души и увидеть хотя бы зерно разумной причины. Он думал о безнадежно одинокой женщине, которая читала «Архитектурный дайджест», и о другой женщине, которую он встретил потом и которая накормила его обедом. Кругом полно одиноких людей, и эти люди существуют за порогом нашего восприятия.