Мисс Вайоминг
Шрифт:
Джон повернул голову, бросил быстрый взгляд на свое отражение в зеркале. И поскорей закрыл глаза.
– О господи.
Мелоди порылась в сумочке и нашла несколько мятных пастилок.
– Хочешь пастилку?
– Нет, – Джон почувствовал, как желудок его судорожно сжался.
– Зануда.
Мелоди быстро засунула пастилку в рот и пристально посмотрела на Джона, который, закрыв глаза, пытался восстановить в памяти лицо и голос той женщины из видения. Вместо этого он услышал, как Мелоди рассказывает ему о том, что с ним случилось, как ему было плохо,
– Excusez-moi. Я просто стараюсь быть доброжелательной. Мне не следовало вообще сюда приходить. Просто Айван позвонил из Швейцарии и заставил меня наблюдать за тобой. Меня – и больше никого из твоих друзей.
– Мел…
– О черт, – Мелоди почувствовала, что зашла слишком далеко. – Извини, Джон. Кстати, твоя мать провела здесь двое суток. Я отправила ее домой спать.
– Неважно.
– Нет, важно. Я ужасно себя чувствую из-за того, что так плохо себя веду, когда ты болен. – Ее глаза оживились. – Знаешь, я приготовила к твоему возвращению сюрприз, двух таких кисок-близнецов!
– Не нужно мне никаких близнецов, Мел. Черт, никого мне не нужно. Никого и ничего.
– А как насчет кокаинчика, Джон? – Мелоди вытащила розовую пластмассовую коробочку в форме сердечка из своей сумочки. – Отменный. Просто пальчики оближешь.
Она протянула коробочку Джону, но тот сильно хлопнул ее по руке, так что было очевидно, что сделал он это намеренно. Коробочка упала на пол, и кокаин рассыпался.
– А вот это уже глупо, Джон!
– Мел, пожалуйста. Я неважно себя чувствую. Мне хочется побыть одному.
– Ну, уж ладно. Не забывай, какие у тебя друзья. И про близнецов! Из самой Флориды.
Джон раздраженно смотрел на Мелоди, с нетерпением ожидая, когда она наконец уйдет и оставит его в покое.
– Ухожу, ухожу, Джон, прежде чем ты ляпнешь очередную глупость. По пути скажу медсестре, что ты проснулся. Au revoir, Джонни.
Глава четвертая
Самые ранние воспоминания Сьюзен сохранились отчетливыми и яркими. Ей было четыре с половиной года, и она ехала в лифте отеля «Бенсон» в Портланде в штате Орегон. Одета она была в расшитое бисером вечернее платье без бретелек, приобретенное на деньги, вырученные за кроликов, которых ее мать, Мэрилин, продала прямо из клеток, что стояли рядом с прицепом, в котором Сьюзен жила с матерью и отчимом.
Мэрилин потратила уйму времени на каждую из бисерных вышивок, используя в качестве образцов вышивки на платьях с фотографий, вырезанных из женских журналов и специальных публикаций конкурсов красоты.
Сьюзен была густо накрашена, макияж наложили с расчетом прибавить ей лет пятнадцать. На ней была полосатая лента с надписью «Юная Мисс из округа Малтнома – Второе место», а лицо ее было мокрым от слез, точно невыжатая губка для мытья посуды. Сьюзен помнила, что нажимала кнопку каждого этажа. На всем пути от пентхауза до подземного этажа двери
До этого, прежде чем Сьюзен отправилась на сцену, Мэрилин крепко взяла ее за плечи и сказала:
– Побеждают только самые хорошенькие и самые послушные девочки, и, если ты не победишь, я не собираюсь ждать тебя после конкурса. Все поняла? Ясно?
Сьюзен кивнула и прошла по сцене с четким военным изяществом, так, как учила ее Мэрилин, когда они репетировали на условном подиуме, который Мэрилин нарисовала мелом на бетоне недалеко от их прицепа. И все же Сьюзен проиграла, хотя понятия не имела, что же за ошибку она допустила.
Спустившись в лифте до подземного этажа, Сьюзен снова поехала наверх. Когда двери на первом этаже открылись, она увидела множество составленных из матери и дочки молекул – явление, характерное для конкурсов красоты, – которые проталкивались через входные двери. Мэрилин разговаривала с консьержем. Она посмотрела на выходившую из лифта Сьюзен и ледяным тоном произнесла:
– О господи, второе место. – Когда Сьюзен подошла ближе, Мэрилин добавила:
– Да, у меня тоже есть дочка, но ты не можешь быть ею, потому что моя дочь – победительница, а на твоей ленте написано «второе место», а завоевать второе место – все равно что проиграть.
Сьюзен расплакалась.
– Не реви, – сказала Мэрилин и сунула дочери носовой платок. – Запачкаешь платье. Давай за мной. Пошли к машине.
Сьюзен последовала за матерью с робкой покорностью щенка. Ночь была прохладной, почти холодной.
– О, Сьюзен, – начала Мэрилин. – Тебе ли не знать, сколько сил мы потратили и как много мы работали перед этим конкурсом. Я уже несколько недель не притрагивалась к лотерейным билетам и даже телевизор не смотрела. Я потратила уйму времени на то, чтобы сделать из тебя самую боеспособную девочку в Орегоне.
Все то время, что Мэрилин и Сьюзен шли через центр города, бродяги не отставали от них. Глядя на весь этот сброд, Мэрилин сказала:
– Этот город даже замостить толком не могут. Проложили бы шоссе на десять полос прямо через эту рвань и турнули бы отсюда всех этих пьяных уродов.
Сьюзен шмыгала носом, ее каблучки стучали по тротуару, как нож повара по разделочной доске.
– Может, хоть что-нибудь скажешь? – спросила Мэрилин. – Молчишь, как Барби, хотя Барби, уж конечно, не запорола бы реверанс в такой простенькой танцевальной пьеске.
Мэрилин выпустила воздух, как проколотый воздушный шар.
– Могла бы хоть со мной вести себя смелее, – она закурила, – быть хоть немного отзывчивее.
Но Сьюзен хранила молчание. Сьюзен решила стать Барби. Она решила, что теперь всегда будет вести себя как Барби, и, приняв такое решение, покорно следовала за Мэрилин.
Они дошли до своего «корвера» с люком на крыше. Когда выяснилось, что Мэрилин не собирается ей помогать, Сьюзен, забравшись в автомобиль, сама осторожно подняла и сложила подол платья, чтобы не помять его, когда дверца захлопнется.