Миссис Марч
Шрифт:
Джордж стукнул кулаком по столу. Миссис Марч подпрыгнула.
– Это неприемлемо! – заорал Джордж. – Тебя в восемь лет отстранили от занятий, а ты даже не можешь признать свою вину в том, что сделал! Не можешь взять на себя ответственность! Это твоя вина, и только твоя. Подумай об этом, Джонатан, хорошо подумай и никогда больше не допускай подобного.
Миссис Марч озадаченно наблюдала за разворачивавшейся у нее перед глазами сценой. Джордж сжал челюсти, у него раздувались ноздри. Солонка валялась на боку. Она не могла вспомнить, когда в последний раз видела его в таком состоянии,
– Отправляйся в свою комнату. Ужин для тебя закончился, – объявил Джордж.
Джонатан встал со стула и выбежал из столовой, не глядя ни на одного из них.
Миссис Марч искоса посмотрела на мужа. Джордж спокойно продолжал ужинать. Она видела, как он отрезает кусочки спаржи, один за другим. Проглотив последний, он нахмурился и спросил:
– А ведь сегодня вроде бы чей-то день рождения? Твоей сестры?
– Нет, – ответила миссис Марч. Потом она испугалась, что он посчитает ее ответ отрывисто-грубым, и добавила: – У нее в сентябре.
– Да, правильно. Но сегодня чей-то день рождения. Не могу вспомнить чей.
«Сильвии», – подумала миссис Марч.
– Я могу это доесть? – спросил Джордж, кивая на ее тарелку. – Если ты не хочешь.
Она пододвинула к нему свою тарелку. Обычно он легко ужинал, потому что после сытной еды становился сонным и не мог писать. Она подумала, что, может, злость разбудила голод. Может, он подпитывался ею или высасывал дискомфорт из воздуха, как пчела росу с лепестка.
В ту ночь Джордж сидел на кровати, когда она спала, но это был не Джордж. Это был дьявол.
– Я не поверю ничему из того, что ты скажешь, – заявила ему миссис Марч.
Он погладил ее щеку длинным желтым ногтем и ответил:
– В тебе живет столько демонов, моя дорогая.
– Да.
– Они нашли способ пробираться внутрь.
– Дезинсектор придет в понедельник, – сообщила она. – Знаешь, у нас завелись паразиты.
– Что случилось с твоим ухом? – спросил дьявол, проводя тем же желтым ногтем по мочке ее уха.
– О, я его обожгла, но сейчас все в порядке.
– Правда?
Она поднесла пальцы к мочке и попробовала корочку.
– О, странно, – сказала она. – Я думала, что оно уже зажило.
Корочка на мочке треснула и отвалилась, подобно тому, как качающийся зуб вываливается из лунки. Она вручила эту корочку дьяволу, чтобы он ее осмотрел. Он забросил ее себе в рот, прожевал, проглотил, а она посчитала это грубым.
– Прости, – громко сказала она. – Меня кто-то зовет.
Он с любопытством посмотрел на нее.
– Никто тебя не зовет, – заявил он.
– Зовет,
– В коридоре никого нет.
Она открыла глаза, и оказалось, что она стоит в спальне, положив руку на ручку двери. Было темно, если не считать тусклого лунного света, просочившегося сквозь плохо задернутые шторы, а также полоски, пробившейся под дверь спальни из коридора.
Миссис Марч медленно повернула ручку и открыла дверь спальни. Кто-то стоял прямо за ней – какая-то темная фигура маячила в тени и смотрела на нее, оставаясь неподвижной. Она сделала шаг назад, хватая ртом воздух, затем прищурилась, пока ее глаза привыкали к темноте. Джонатан. Он стоял странно прямо, огромные пустые глаза смотрели мимо нее.
Она опустилась перед ним на колени. Он все так же куда-то смотрел широко раскрытыми глазами и ничего не видел. Она потрясла его. Он моргнул, испугался и заплакал. Она обняла его или скорее это он обнял ее, его дрожащее тело прижалось к ее собственному, и тут она заметила, что в кабинете Джорджа горит свет. Они с Джонатаном так и стояли какое-то время, обнимая друг друга, пока она смотрела на пробивавшийся из-под двери кабинета свет.
Глава XXV
Следующие несколько дней миссис Марч каждый раз подпрыгивала от удивления, когда появлялся Джонатан – всегда казалось, что он возникает словно из ниоткуда. После этого она вспоминала, что его временно отстранили от занятий в школе, и пыталась поговорить с ним, но Джонатан, как и его мать, не очень любил болтать и не был склонен к разговорам. Он часто избегал встречаться с ней глазами, но когда все-таки на нее посмотрел, она задумалась о том, на что намекала директриса. Она размышляла о том, насколько вообще возможно знать восьмилетнего ребенка.
Не совсем представляя, что с ним делать, она купила ему цветные карандаши и книжки с картинками, а потом попросила Марту носить в его комнату подносы с бутербродами и фруктами. Однажды утром она отвела его на каток Уоллмен-Ринк. Стоял холодный, ясный январский день, казалось, что лазурное небо окрашивает в голубой цвет здания вокруг.
Ожидая, пока Джонатан наденет коньки, она внезапно услышала рядом голос – безумно орущий мужчина выскочил из-под деревьев, окружавших каток, и побежал к ней. Миссис Марч застыла на месте, сжимая горностаевый палантин. Потом она поняла, что он держит на руках маленького сына и рычит в процессе игры с ним, а ребенок визжит от удовольствия. Она им улыбнулась, при этом сердце так сильно билось у нее в груди, что стало больно ребрам. Ей потребовалось приложить усилия, чтобы взять себя в руки и ослабить хватку – мех уже сильно смялся. Джонатан, пошатываясь, вышел на каток.
Она стояла у края катка, наблюдая за сыном, и внезапно увидела среди зрителей знакомое лицо – мать одного из одноклассников Джонатана. Вначале миссис Марч попыталась спрятаться от этой женщины – прижала ладонь ребром ко лбу, словно закрывала глаза от солнца, но, к сожалению, ее заметили.
– Это я! Маргарет, Маргарет Мелроуз. Я – мама Питера.
Приземистая Маргарет пришла в парк вместе с мужем и маленьким сыном, только учившимся ходить. При виде их у миссис Марч улучшилось настроение, потому что появление мужа в Центральном парке в будний день, возможно, означало, что его временно отстранили от работы.