Миссия Шута
Шрифт:
– Ночной Волк неважно себя чувствует, – сказал я, но больше ничего объяснять не стал. Неужели волк сознательно погрузил меня в глубокий сон, чтобы они могли уйти? Он продолжал крепко спать рядом со мной, так спит очень уставший и больной человек. – Почему она ушла с ним?
Молчание затянулось, а потом Шут неохотно предположил:
– Может быть, решила, что ты убьешь парня, а она не хотела, чтобы до этого дошло?
– Я бы не стал его убивать, – раздраженно ответил я.
– Да? Ну, в таком случае, полагаю, хорошо, что хотя бы один из нас в этом уверен. Потому что, если честно, я тоже боялся,
Мне совсем не хотелось обсуждать эту тему.
– Как ты думаешь, он мог сам развязать веревки, а потом заставить Лорел пойти с ним?
Шут помолчал несколько мгновений, а потом смирился с переменой темы.
– Такое возможно, но маловероятно. Лорел очень… изобретательна. Она нашла бы способ подать нам знак. Кроме того, я не понимаю, зачем ему это. – Он нахмурился. – Тебе не показалось, что они обменивались очень необычными взглядами? Как будто у них есть общий секрет?
Неужели Шут заметил то, что я проглядел? Я попытался обдумать его предположение, но довольно быстро понял, что это бесполезно.
– Мы должны отправиться за ними, – сказал я тихо, чтобы не разбудить волка. – Немедленно.
Мокрая, грязная одежда высохла и стала заскорузлой. Ну, по крайней мере, мне не нужно одеваться. Я встал, надел пояс с мечом и вдруг замер на месте, уставившись на одеяло.
– Я накрыл тебя, – спокойно признался Шут, а потом добавил: – Пусть Ночной Волк поспит хотя бы до рассвета. Мы все равно не разглядим следы в потемках. – Он помолчал немного, а затем спросил: – Ты сказал, что мы должны отправиться за ними, потому что ты думаешь… что? Что он пойдет туда, куда везут принца? Неужели он взял бы с собой Лорел?
Я откусил кусок сломанного ногтя и признался:
– Я не знаю.
Некоторое время мы оба задумчиво молчали. Потом я тяжело вздохнул.
– Сейчас самое главное – найти принца. Придется вернуться туда, где мы вчера оставили след, и попытаться вновь его отыскать, если, конечно, там что-нибудь осталось после дождя. Другой дороги, которая приведет нас к принцу, мы не знаем. Если же у нас ничего не выйдет, тогда будем искать Лорел и Полукровку в надежде, что они приведут нас к Дьютифулу.
– Согласен, – едва слышно ответил Шут.
Неожиданно я почувствовал укол совести из-за того, что испытал облегчение. Не только потому, что он со мной согласился, и не потому, что Полукровка оказался вне пределов досягаемости. Лорел и пленник ушли вместе, и мы могли больше не притворяться и снова стать самими собой.
– Я по тебе скучал, – тихо сказал я, зная, что он меня поймет.
– И я тоже.
Голос Шута прозвучал не с той стороны, с которой я ожидал. Он поднялся в темноте и двигался по пещере бесшумно и грациозно, словно кошка. Я вдруг вспомнил свой сон и сумел соединить его фрагменты.
– Мне кажется, принцу угрожает опасность, – сказал я.
– Ты только сейчас это понял?
– Другая, совсем не та, что я думал. Я подозревал, что люди с Древней Кровью специально выманили его, уговорили покинуть Кетриккен и двор, подарили кошку, чтобы та стала его
– Такое возможно?
– Я не знаю наверняка. Это было так необычно. Я видел его кошку, но не только. А еще я знал, что там есть женщина, но мне не удалось ее разглядеть. Превратившись в принца, я ее любил. И кошку я любил. Мне кажется, кошка тоже меня любила, но я не до конца уверен. Женщина… как будто стояла между нами.
– Превратившись в принца. – Я понял, что Шут не знает, как получше сформулировать вопрос.
Понемногу светало, но волк продолжал спать. Я попытался объяснить Шуту, что имел в виду.
– Иногда, по ночам… это не совсем Скилл. И не только Уит. Думаю, даже в том, что касается моей магии, я являюсь бастардом – помесью двух разных родов. Наверное, именно поэтому Скилл причиняет мне такую сильную боль. Возможно, мне так и не удалось как следует его освоить, а Гален был прав насчет меня…
– Превратившись в принца, – твердо напомнил мне Шут.
– Я становлюсь им во сне. Иногда помню, кто я в действительности. Порой превращаюсь в него и знаю, где он и что делает. Я слышу его мысли, но он меня не чувствует, и я не могу с ним разговаривать. Или могу. Я не пробовал. Когда я сплю, мне не приходит в голову попытаться. Я просто… ну, словно вселяюсь в него и живу его жизнью.
Шут издал необычный звук, как будто задумчиво вздохнул. Рассвет наступил, как это бывает, когда одно время года сменяет другое – ночной сумрак почти сразу же превратился в жемчужно-серый свет. И я вдруг понял, что лето подошло к концу, что ночная гроза затопила и смыла его следы, что скоро наступит осень. В воздухе пахло листьями, которые скоро начнут опадать, и растениями, готовящимися сбросить свой зеленый наряд и вернуться к корням, даже стать семенами, мечущимися на ветру в поисках подходящего места, где они могли бы перезимовать.
Я отвернулся от входа в пещеру и увидел, что Шут уже надел чистый костюм и почти закончил собирать наши вещи.
– У нас остался кусок хлеба и яблоко, – сказал он мне. – Думаю, Ночной Волк вряд ли захочет яблоко.
Он бросил мне кусок хлеба для волка. Когда утренний свет упал на морду волка, он зашевелился и старательно закрыл от меня свои мысли. Он медленно поднялся, потянулся и отправился напиться в лужице в задней части пещеры. Вернувшись, он лег рядом со мной и стал есть хлеб, который я ломал для него на мелкие кусочки.
Ну, и как давно они ушли? – спросил я у него.
Ты знаешь, что я их отпустил. И почему ты меня спрашиваешь?
Я помолчал немного.
Я передумал. Неужели ты этого не почувствовал? Я решил больше не причинять ему боли, не говоря уже о том, чтобы убивать.
Изменяющий, вчера вечером ты подвел нас обоих к очень опасному месту. Ни один из нас в действительности не знал, что ты станешь делать. Я посчитал, что лучше их отпустить, чем выяснять, что будет. Я принял неверное решение?