Миссия: соблазнить ректора

Летова Ефимия

Не хочу об этом думать!

Я сердито встала — светящийся шар замерцал, реагируя на моё движение, кажется, уже признавал за хозяйку. Покопалась в очередном чемодане, прочитала главу из учебника по «теории алхимагии», протёрла пыль под своими хрюшками — сон не приходил. Тогда я принялась аккуратно расставлять многочисленные книжки Юса, протирая влажным лоскутом платья — всё равно починке уже не подлежит! — пыльные корешки.

И вдруг заметила зажатый между двумя книжками листок, пожелтевший, плотный. Вытащила и разгладила — старая газетная статья, кажется, всё тот же пресловутый академический

«Алюдель».

Я поднесла светящийся шарик ближе к бумаге — в глаза тут же бросился заголовок «Невосполнимая утрата». Вместе с газетной вырезкой я опустилась на кровать и пробежалась глазами по достаточно лаконичной заметке.

В конце учебного года в стенах Академии скончалась первокурсница, лада Сэйна В. Несмотря на закрытость Академии, ректор не стал препятствовать присутствию королевских дознавателей, и в итоге гибель молоденькой девушки признали следствием болезни с неясной этимологией. Девушка один раз обращалась к академическому лекарю, верладу С. Абалзеру, но, видимо, на ранней стадии, поскольку тревоги тот не забил. Виновников не нашлось, проведенное после смерти исследование не нашло конкретную причину, дело закрыли, родственникам и близким девушки были принесены самые глубокие соболезнования.

Вот и всё.

Интересно, когда это случилось? Лист явно не новый, замусоленный, буквы кое-где расплываются, словно его трогали влажными руками. Зачем Юс это хранил?

Впрочем, какое моё дело — зачем. Может, как закладку использует… Я вернулась в кровать, поджала озябшие ноги и стала думать о более насущных проблемах: например, о судьбе пирожков и их хозяина заодно. Словно в насмешку над моей бессонницей, на каждый мой поворот тускло вспыхивали светильники.

— Ну, чё тебе не спится, баба неугомонная… — застонал Юс, накрывая голову подушкой. — Шебуршит и светит, шебуршит и светит…

— Юс, — позвала я и села в постели. — Слушай, ты же умный… и знаешь много. Посоветуй мне чего-нибудь, а?

* * *

Утром в столовой я без труда обнаружила забившуюся в угол пресловутую троицу, которая так упорно портила мою жизнь с самого первого дня в ЗАЗЯЗ. Рыжий Бард сидел, тупо уставившись на свои колени, а смазливый блондин, кажется, Велл, и рыхлый брюнет Шон вяло ковырялись в своих тарелках с самым угрюмым видом.

Что ж… похоже, всё решилось само собой. Вот только непонятно, что делать с подлыми вражинами: продолжать пикировку? Сдать их всё-таки Миару?

Впрочем, кое-что у меня всё-таки есть. Я посмотрела на длинные, прям-таки вытянутые до костяшек пальцев рукава Шона, явно скрывающие след от укуса, и решительно встала из-за стола под удивлённым взглядом активно жующей что-то Шаэль и мрачным взглядом Юса, с недавних пор иногда соизволяющего приземляться неподалёку от «проклятущих баб, чтоб вас всех разорвало, но не прям вот щас и не прям вот вас, а так, теоретически».

Стул, который я решительно придвинула к столу троицы, пронзительно скрипнул по полу. На нас посмотрели, но в целом я надеялась, что разговор состоится без лишних ушей.

— Стоит мне сказать ректору хоть слово о вчерашнем, и от вас троих здесь не останется даже воспоминания.

— Ты что несёшь, подст… — начал было Велл, делая попытку подняться, но я тихо рявкнула:

— Сидеть! —

и он опустился обратно, глядя на меня примерно так же, как на сольпугу.

— А теперь — маленькое представление, мальчики, — я достала из кармана осколок стекла, за которым мы с Юсом сбегали на рассвете в те самые кусты, мягкую кисточку, кусочек мела, кусочек графита и бумажный лист. — Думаете, я не смогу ничего доказать? Шон, не хочешь закатать рукава? Ладно, не будем тянуть время. На тот случай, если вы попытаетесь изъять у меня улику, сообщаю: есть еще.

Я схватила лежащий с брюнетом столовый нож — Шон дёрнулся, словно втайне подозревал, что я могу пырнуть его в шею. Под напряжёнными взглядами троицы я наточила серый графит и белый мел в две маленькие горки. Обмакнула большой палец в серый порошок и прижала к бумажному листу: остался чёткий след.

— Эти линии и узоры уникальны и неповторимы, — объявила я. — Мальчики, следите за ходом моей мысли? А это осколок разбитой вами вчера в кустах реторты.

Я осторожно насыпала на стеклянную поверхность меловой порошок, молясь, чтобы ничего не смазалось. Стряхнула кисточкой излишки и продемонстрировала довольно чёткий след пальца. Троица, не сговариваясь, сунула руки под стол, а я фыркнула.

Отпечаток поставил перед выходом Юс. Собственно, Юс-то это всё и придумал. Я и понятия не имела, что узоры на пальцах не повторяются.

— Элементарно, как видите. Думаете, осколки битой реторты, на которой есть и капельки моей крови, не доказательство? Взять такой отпечаток с ткани несколько сложнее, технология другая, но доказать, что вы держали в руках моё разорванное платье и мешок, который надевали мне на голову, я смогу.

А вот это был уже чистой воды блеф — как снять эти самые следы пальцев с ткани Юс не знал. Но никакой другой более удачной идеи в голову за ночь ему не пришло.

— Так вот, мальчики. Ни одного косого взгляда, ни одного бранного слова в свою сторону я больше не потерплю. А что насчёт вчерашнего… и всего остального… готова забыть и счесть помрачением рассудка, но с одним маленьким условием. Его я озвучу сегодня после занятий. А тебе, — я повернулась к мертвенно-бледному Барду и кивнула на стоящий у моего столика ящик. — Посылка от мамочки. Три пирожка съели мы с верладом Лестарисом за посредничество и курьерские услуги. И только потому, что ты не оказался таким козлом, как остальные и не захотел принимать участия в этой мерзости, я не доела остальные. Какая разница, к какому сословию принадлежит твоя мама, если она так вкусно готовит?

Я встала и пошла относить поднос с пустой посудой, чувствуя, как от напряжения мелко трясутся пальцы.

Ни один из троих не сказал мне ни слова… ну и пусть, молчание — знак согласия. Эх, где была моя смелость и сообразительность тогда, в Высшей школе, когда надо мной издевалась Элейн и её свита? Впрочем, нет, не надо мной. Котари Тэйл могла себе позволить терпеть, а у Ари Эрой попросту не было другого выхода. К тому же… Вряд ли мальчишки причастны к похищению ингредиентов. Слишком слабые, слишком трусливые, слишком глупые. Но их можно использовать для добывания необходимой информации — если уж эта информация сблизит нас с недоступным Миаром Лестарисом. Осталось только придумать, как.