Миссия той пассии
Шрифт:
Бабка, довольная, распрощалась со мной и пошла в сторону базара.
Я с восхищением посмотрел ей вслед. Чтобы жить в нашей стране, надо быть именно такой оптимисткой. Да, пока есть в России такие люди, наш народ не уничтожат никакие революции, никакие реформы.
Одним словом, благодать!
Ишачья жизнь
Булат с Саматом завсегда были друзьями. Ещё в школе, где Булат учился на «двойки» и «тройки».
Однажды он вдруг, словно нечаянно, получил «четвёрку». Так его прямо-таки захвалили.
– Ай
– Да, мальчик делает несомненные успехи, мужественно преодолевая свою природную лень, – подтвердил директор.
– Такой пионер – всем ребятам пример! – одобряли остальные педагоги.
А на Самата, который всегда учился на «четвёрки» и «пятёрки», – ноль внимания.
В институте Булат неожиданно бросил курить. Тогда его вообще захвалили.
– Надо же, какая сила воли у парня! Сумел-таки победить эту вредную привычку.
– Настоящий джигит! Примерный комсомолец!
А на Самата, который табаку и не нюхал, никто и внимания не обращает.
Работая на производстве, Булат взял да бросил пить. Опять его все захвалили.
– Это надо же, столько смелости набраться, чтобы с этим делом завязать.
– Прямо-таки героический поступок!
А Самата, который сроду спиртного в рот не брал, и не замечают.
Однако Самат гордился успехами своего друга. Даже рекомендовал его в партию.
– Нам такие трезвомыслящие люди в партии очень нужны, – говорил парторг и идейно добавил: – Чтобы обеспечить народное благополучие.
Но обеспечить народное благополучие Булат не успел. Так хорошо начатая перестройка обернулась вдруг необузданным разгулом страстей. И Булат публично сжёг свой партбилет.
– Позорно состоять в партии, которая довела страну до подобной разрухи! – с пафосом заявил он с трибуны. – Так дальше жить нельзя!
И начал Булат внедряться в новые рыночные отношения. Притом основательно, со знанием дела. С такой широтой и размахом, что перестройка его включала в себя даже семейную жизнь. Оставил жену с двумя детьми, женился на дочери директора завода. И стал его замом.
А вот Самат не сумел перестроиться. И партбилет не сжёг, и с прежней семьёй по старинке живёт.
Вскоре тестя Булата перевели в Москву. на ещё большую должность с ещё большими деньгами. И, конечно же, директорское кресло он оставил своему любимому зятю.
Только вот директорство его было неважным. Госзаказов не стало, зарплаты – тоже. Среди рабочих начались волнения. Тем боже, что пронеслись слухи: завод покупают столичные богачи.
Самат, собрав ветеранов труда, решил устроить акцию протеста. Раздобыл где-то ишака, повесил ему на шею плакат: «Булат, не будь ослом!» И поставил его в проходной. Народ, естественно, со смеху укатывается.
Однако веселье недолго продолжалось. Появились молодые дюжие ребята в тёмных очках и начали видеосъёмку делать. Заметив это, народишко испугался. Толпа постепенно рассосалась. Самат один остался возле своего ишака.
Тут подходит к нему Булат
– Ну, теперь понял, кто из нас осёл?
Самат промолчал. Лишь ишак привычно прокричал, как бы отвечая вместо него:
– Ия-ия! И я…
Скоро выяснилось, что завод ихний закупил богатый московский тесть и превратил его в торговый центр. Товаров навезли японских, американских и ещё чёрт знает каких…
Директором этого гипермаркета, разумеется, стал Булат. Инженеры и высококвалифицированные рабочие оказались пристроенными. Кто торгует, кто охраняет, кто полы подметает.
Только Самата не видно среди них. Уволенный незадолго до пенсии, он оказался не у дел. Пошёл работать в зоопарк.
Теперь он ухаживает за тем ишаком, у которого на шее висел плакат: «Булат, не будь ослом!»
Надо же быть таким наивным, чтобы решиться на подобное. Задумывается сейчас Самат. То ли в Коране, то ли в Библии сказано: судьба человека предопределена свыше – кто-то ишачить должен, а кто-то пользоваться плодами его труда. И тут уж ничего не поделаешь.
Так ли на самом деле? Об этом высшие силы молчат.
Фурункул
Надо же, какое невезение! Фурункул выскочил. Да ещё на таком месте, что не сесть.
А я ведь трактористом работаю. На бульдозере. Котлован копаю. Под коттедж одному барыге. А как его копать с таким недугом?
Пошёл к врачу.
– Ну, агай, угораздило тебя, – сказал доктор и положил меня в больницу.
Лежу, значит, лечусь. Фурункул йодом смазывают. Других лекарств нет. Сосед по палате – у него фурункул на носу – говорит, что резать надо. А врач возражает:
– Как его вырежешь, ежели инструмента нет.
– А где взять инструмент?
– Просто так его не купишь. По нынешним временам нужен нацпроект или грант.
Пошёл к главврачу. Тот в задумчивости сидит. Как будто недовольный чем-то.
– У вас, – говорю, – нет какого-нибудь нацпроекта или гранта? Для покупки хиринструмента. И вообще, что вы сидите, как пыльным мешком из-за угла ушибленный? Надо же как-то двигаться, проявлять активность, чем просто так сидеть.
– А я не сижу просто так, – вздыхает главный, – от постоянных хождений по инстанциям мозоли на ногах.
Смотрю: действительно у него мозоли. Бедняга уже и ходить не может.
– Вот если бы глава администрации города снизошёл бы до проблем медицины… – пригорюнился он.
Безобразие, что глава не снисходит. До проблем медицины. Это дело нельзя так оставлять. Надо разобраться. Пошёл к главе. Его на месте нет. Оказывается, он, пренебрегая медициной, весь ушёл в проблемы строительства. За городом пропадает – говорят, третий или четвёртый коттедж себе строит.
Тоже, конечно, безобразие. А, может быть, и превышение служебных полномочий. Чтобы такой хозяин третий или четвёртый коттедж себе хапнул. В то время как его подданные по углам ютятся. Или фурункулом маются. Или сердечно-сосудистым. Или от палёной водки загибаются…