Миссия вторжения
Шрифт:
— У меня мало времени. Отвечай на мои вопросы. Что ты искала в моей записной книжке? Кто подослал тебя? Спрашиваю последний раз. Больше повторять не буду. И учти: после Афгана нервы у меня не в порядке.
Вера не могла оторвать глаз от ствола пистолета. Он, словно дрель, сверлил ей грудь. В жизни она не еще так ничего не боялась. Во рту у нее пересохло, в желудке она ощутила предательский холод и пустоту. Если она скажет Андрею правду, ее убьет Хусейн или его люди. Если не скажет, ее убьет Андрей. Положение безвыходное.
— Лучше опусти эту штуку, — хрипло выговорила Вера. — Она ведь и выстрелить может.
— Выстрелит, если не ответишь на вопросы.
На лице Родионова застыло мрачное, угрожающее выражение, глаза блестели.
— Отвечай, или я стреляю, — зловеще произнес он.
Вера, не отрываясь, смотрела на него. Она понимала — Родионов не шутит. Она также увидела, что пальцы Андрея судорожно сжимают пистолет, и указательный палец буквально пляшет на спусковом крючке. Господи, да ведь он действительно может в любую минуту выстрелить!
— Послушай… — Вера заикалась. — Меня подослал Хусейн… Фамилии его я не знаю, честное слово. Он из какой-то арабской организации. Их интересует характер вашей сделки с Израилем. Какой товар вы продаете этой стране и кто стоит за вашей спиной. Больше я ничего не знаю, клянусь жизнью…
— Ты мне надоела, сучка. Я устал от твоего вранья. Скажи честно, автомобильная авария на авеню Гамбетта была подстроена?
— Да, Андрей. Такой был план. Это может подтвердить Хусейн. Я могу ему позвонить. Он придет, и ты спросишь у него сам. Он расскажет тебе гораздо больше, чем я… Хорошо? А меня ты отпустишь… Договорились?.. Если я позвоню, он… придет, вот увидишь, придет.
Снова тишина. Удары ее сердца стали очень частыми. Пот заливал и больно резал глаза.
— Не надо звонить ему, — наконец произнес Андрей. — Лучше оденься… Мне нужно знать не так уж много и эти сведения я надеюсь получить от тебя.
— И после этого ты меня отпустишь? — спросила она, лихорадочно одеваясь.
— Если не будешь делать глупостей.
— Конечно… Конечно… Я понимаю… Я ничего не скажу Хусейну о нашем разговоре.
— Это в твоих же интересах. Ты мне вот что скажи. Почему Хусейна интересует характер сделки? Для чего ему эти сведения?
— Насколько я в курсе, вот для чего. Если Израиль закупает товар стратегического характера, усиливающий его военный потенциал, то эта организация предпринимает все меры, чтобы сорвать намечающуюся сделку.
— Ты звонила Хусейну ночью? Только не ври.
Пистолет едва заметно сдвинулся с места, всего пару сантиметров.
— Да.
— Что ты сказала ему?
— Я подтвердила, что ты из России и что в твоей записной книжке я обнаружила сертификат качества на двадцать килограммов какой-то «красной ртути». Кроме того, я сказала, что ты прибыл в Париж на конференцию по радиоактивности. Это все, что ему известно.
Андрей
— Этого более, чем достаточно. Спасибо, Вера.
Она удивленно уставилась на него. Андрей с размаху влепил ей пощечину. Она пошатнулась, рухнула на столик у кровати, свалила несколько бутылок и стаканов и уселась на пол среди битого стекла.
Родионов быстро оделся, поправил рубашку, подтянул узел галстука и направился к двери.
Несколько осколков стекла попали под кровать. Втиснувшись под нее, она собрала осколки и уже начала вылезать, когда обнаружила миниатюрный микрофон. Он был прикреплен снизу к кровати.
«Значит наш разговор известен Хусейну, — подумала Вера. — Скверно. Влипла». На какой-то миг ее охватил ужас, она зарыдала, но слез не было. Ведь она узнала для Хусейна все, что он просил. Может, это послужит для нее оправданием?
Она выбросила осколки в мусорное ведро. Потом вытянулась на просторной кровати и, закинув руки за голову, принялась обдумывать ситуацию.
После ухода Андрея ее преследовало ощущение надвигающейся катастрофы. С Родионовым обошлось, а вот с теми…
Позвонил Хусейн. Сказал, что ее вызывает шеф. Вечером они встретились на узенькой улочке на Монмартре — Хусейн подъехал на японском пикапе, кивком велел Вере садиться. Та послушно забралась на сиденье рядом с ним, они долго ехали молча, маневрируя по городским улицам. Наконец пошло загородное шоссе с ровными рядами кипарисов по обе стороны.
— Ну как там босс?
— Доволен твоей работой. Хочет поручить еще одно дело. Заплатит хорошо.
— Какое дело?
— Не знаю. Он хочет сам проинструктировать тебя.
— Но вы же обещали отпустить меня…
— Обещал. Но босс не согласился, — резко ответил Хусейн. — Пока тебя заменить некем. Так что не сейчас. Подожди.
Пикап свернул с шоссе на дорогу, петлявшую меж каштанами. Через километр Хусейн затормозил. Здесь, он знал, слева заброшенный карьер, а справа пустырь до самого горизонта — с той стороны стояло зарево городских огней.
— Пошли, — сказал он. — Тут близко.
Они вышли из машины, и Хусейн чуть отстал, пропуская Веру вперед, на узкую тропку. Когда та отошла на несколько шагов, он вытащил из кармана пистолет, навинтил глушитель и поспешил за своей спутницей. Вера только успела спросить:
— Мы правильно идем?
Хусейн подошел ближе, и тщательно прицелившись, выстрелил ей в затылок. Выстрел был почти не слышен. Склоняясь над беззвучно опустившимся в пыль телом, Хусейн выстрелил еще раз в голову. Потом оттащил труп к краю карьера и столкнул его. Тело покатилось вниз по каменистому склону. Хусейн вернулся к пикапу, достал сумку, оставленную Верой, и сбросил вниз за недавней владелицей. Потом сел за руль и направился к шоссе, ведущему в город.