Миссурийские разбойники
Шрифт:
Молодой человек вскочил, словно от электрического удара. Он побледнел, судорожно схватил винтовку, наклонился вперед и принялся внимательно прислушиваться, напрасно пытаясь острым взором пронизать ночную тьму, окружавшую его могильным саваном.
Прошло несколько минут; повсюду царила тишина, ни малейший шорох не нарушал глубокого безмолвия прерии.
Джордж Клинтон вздохнул с облегчением, отер пот, выступивший холодными каплями на его лбу, и еще раз окинул взором местность.
— Слава Богу! Я ошибся, — прошептал он.
Не
— Помоги Господи! — воскликнул отважный юноша. — Это предвестник Неба, возвещающий страшное преступление, готовое свершиться. Выбора нет, я должен спешить на помощь взывающему ко мне брату.
Не раздумывая ни секунды, великодушный юноша бросился в том направлении, откуда раздался вопль отчаяния.
Едва Джордж Клинтон скрылся во мраке, как дважды раздался тихий свист, и вслед за тем появилась черная тень, ползком крадущаяся к хижине, изредка приостанавливаясь и потом снова продолжая свой путь; за этой необъяснимой тенью следовала другая, за ней третья, и так далее до десяти.
Через несколько минут все тени залегли у входа в хижину.
Опять раздался свист, вероятно служивший сигналом, потому что все тени разом поднялись, и, несмотря на темноту ночи, можно было разглядеть, что все десятеро хорошо вооружены, в костюмах лесных охотников, с грозным видом и свирепыми лицами.
— Теперь мы здесь хозяева, — сказал один из них — видимо, их предводитель. — Слуги спят, хозяин далеко — надо торопиться.
— Ты знаешь, куда его запрятали? — спросил другой.
— Без сомнения. Случай мне благоприятствовал, я уже заглядывал в эту хижину и знаю все ее углы и закоулки.
— Так войдем туда.
— Погодите минуту. Расставлены ли часовые? У меня нет охоты быть захваченным врасплох в этой лачуге.
— Не беспокойся, Версанкор, поверь, что Птичья Голова и Джонатан не покинули своего поста, да и Подди не прозевает и малейшего шороха. Нечего бояться, старик, часовые надежны.
— Я уже доказал, кажется, что не ведаю страха не хуже тебя, Лентяй, но я люблю, чтобы все дела были в порядке.
— Хорошо, хорошо, приятель, но мне кажется, что на болтовню потрачено слишком много времени, лучше бы дело делать.
— На этот раз ты прав, Лентяй… но мне удивительно, что капитан, вероятно, слышал наш сигнал, а между тем не подает и признака жизни. Это меня беспокоит.
— Уж не ранен ли он? Как ты думаешь?
— Ранен-то он ранен, это я знаю, но мне также хорошо известно, что наш капитан не баба и что самая большая рана не свалит его с ног… Но делать нечего, пойдем сами на его розыски.
— Напрасно, вот я и сам, — ответил суровый голос. В дверях обрисовалась мужская фигура.
Этот человек подвигался с большим трудом, опираясь на винтовку; лицо его было покрыто смертельной бледностью.
— Атаман! —
— Тише, ребята, тише! — остановил он их, повелительно махнув рукой. — Я рад видеть, что вы не покинули меня.
— Чтобы мы вас покинули! — воскликнул Версанкор с угрюмым удивлением. — Вот странная мысль! Разве мы давали когда-нибудь повод так думать? Но вы, верно, шутите, атаман, кому же известно, как не вам, что мы душой и телом преданы вашей особе. Да и куда же мы денемся и что сделается с нами без вас?
— Правда, — угрюмо процедил атаман сквозь зубы. — Довольно об этом. Вот я и опять с вами, и теперь все пойдет как по маслу.
— Мы ждем ваших приказаний. За чем дело стало?
— Какое дело?
— Какое вашей милости угодно. Все зависит от вас.
— Правда, я и забыл… Сколько вас тут?
— Здесь десять человек, готовых на все, чтобы защищать вас, и еще трое оставлены на часах.
— А есть ли у вас лошади?
— Пятнадцать, и все самые отборные, стоят справа в кустах.
— И прекрасно! Слушайте, ребята, здесь нам делать нечего, поехали отсюда.
— Как это «поехали»? — заворчал Лентяй. — И с пустыми-то карманами? Это что за новости?
— А что же ты намерен делать, Лентяй? — спросил атаман, улыбаясь.
— Что делать? Кажется, не мудрено угадать, — ответил разбойник, пожимая плечами. — В хижине добра немало, хозяин-то богат…
— Ну, а потом что? — спросил Том Митчелл, видя, что он запнулся.
— Как, что потом? Дело понятное.
— Ну, а я тебе скажу, что ты ошибаешься, приятель, — ответил атаман резко, — дело совсем не понятное для тебя.
— Вот оно что! — проворчал разбойник и, тотчас оправившись, продолжал почтительно: — Впрочем, атаман, ваша воля прежде всего. Приказывайте.
— Да, тут моя воля, приятель, — заметил Том Митчелл сурово, — хозяин этого дома поднял меня, лежавшего без чувств в прерии, перенес под свой кров и оказал великодушное гостеприимство.
— Ну, мы знали это и прежде, но что же из этого? — прервал его Лентяй.
— А то, что Джордж Клинтон не только приютил меня под своим кровом, но и защищал меня против людей, которые два часа тому назад хотели во что бы то ни стало повесить меня по закону Линча. Короче говоря, он спас мне жизнь. Ясно вам это? Довольно ли этого для вас?
— Совершенно ясно, — ответил Версанкор, — теперь, когда вы объяснились, я не жалею, что хитростью отозвал его подальше от дома.
— Надеюсь, без насилия? — воскликнул атаман.
— Без малейшего. Он бросился по ложному следу, ничего более.
— Ну что же, друзья, согласны ли вы с моим мнением или не намерены уходить отсюда с пустыми карманами, как сказал Лентяй?
— Только не я, не я! — в один голос воскликнули разбойники.
— Спасибо, ребята! Теперь скорее на коней — ив путь-дорогу!