Мистер Фокс и четырехлапый купидон
Шрифт:
— Мам, чем обязан такому удовольствию? — спрашиваю я, закрывая за собой дверь. — Ты, правда, записалась на прием? У меня занято все утро.
Она поднимает птицу.
— Вообще-то, записалась. У Пташки ушная инфекция.
— Смешно.
Она вздыхает и кладет игрушку назад на колени.
— Это единственный способ, когда мы можем увидеться с тобой в последние дни! Ты переехал из Чикаго месяц назад, а мы виделись только дважды!
— Это больше, чем ты привыкла меня видеть.
Она предоставляет мне классический материнский взгляд.
— Ну, этого недостаточно.
—
— Хорошо. Планируют барбекю на выходных, и я хочу, чтобы ты приехал.
На барбекю можно согласиться. А вот на то, что тебя будет пилить каждый в семье по поводу твоей жизни, не очень.
— Нужно посмотреть расписание, — отвечаю я, не в силах встретиться с ней взглядом.
Может, я и жил через полстраны от нее последние десять лет, но она все еще моя мама, и может видеть меня насквозь.
— К счастью, твое расписание висит прямо в приемной, и я уже посмотрела. Ты свободен в субботу в полдень.
— Они не вписывают туда мою личную жизнь, — указал я, хотя лучше всего было бы, если бы я не открывал свой рот.
Ее зеленые глаза — такого же цвета, как и моя футболка — загораются.
— Так у тебя есть светские планы в эту субботу?
Если под планами они имеют в виду поездку в город за продуктами, то да, они у меня есть.
— Ничего, стоящего внимания, — отвечаю я, что кажется весьма расплывчатым. Я мог говорить о свидании, а мог и об оргии с наркотиками. Она сама может заполнить пробелы.
Мама вздыхает, раздражаясь тем, что я не рассказываю больше. Вот что получаешь, когда у тебя два сына. Если она хочет поговорить по душам, у нее есть жена Сэмюэля. Кэти не перестает болтать со дня, когда стала частью нашей семьи.
— Я просто хочу, чтобы ты забыл и был счастлив. Знаю, что прошло всего несколько месяцев, но…
— Я счастлив, — настаиваю я. — И я пережил это.
— О, неужели? Ты с кем-то встречаешься?
— Конечно.
— Ладно, значит, как ее зовут?
Я забыл, что она раскрывала мой блеф с тех пор, как я бегал в подгузниках. Мне нужно выдать ей первое имя, которое придет в голову.
— Мэделин.
Она вскрикивает, а мне приходится закрыть глаза. Дать ей имя, даже не настоящее, было плохой идеей.
— Идеально, приводи ее на барбекю в субботу.
— Не могу, — отвечаю я, обходя маленький столик и приближаясь в двери. У меня есть другие пациенты, работа есть работа.
— Она что, преступница, или кто-то в этом роде? Знаешь что, Адам, в один день у тебя не станет матери, которая будет пилить и баловать тебя.
— Я не очень в этом уверен, — я качаю головой, отбивая чувство вины перед мамой невидимым щитом. — У тебя прекрасное здоровье. Ты проходишь пешком по две мили каждый день и делала это на своей последней тренировке, твой врач сказал, что у тебя сердце тридцатилетней.
Она отмахивается от моих фактов.
— Да, но нас может не стать, — он щелкает пальцами для ударения, — вот так. А что если поезд или удар молнии?
— О, господи…
— Да, милосердный Боженька может призвать меня домой в любой момент.
Я массирую виски, пытаясь подавить нарастающую головную боль, которая, кажется, преследует каждый наш с ней разговор.
—
Она кивает, улыбаясь.
— Да, Адам, это именно то, что я говорю.
— Ого. Это же еба…
— Адам!
— Сдуреть можно, — поспешно поправляюсь я. — Ты понимаешь, что, если я не приду, и если тебя на самом деле собьет поезд, мне придется жить с чувством вины до конца своих дней.
Она снова кивает, чертовски довольная собой.
— Так мне ожидать тебя на поздний ланч в субботу у Сэмми? — спрашивает она, вставая и поправляя платье. Она только что сломала мою оборону, и даже не выглядит обеспокоенной. Я моргаю, полностью потерянный. Она поднялась на абсолютно новый уровень, и в данный момент я не могу придумать ни единого пути отступления, чтобы не появляться в субботу.
— Я там буду, — произношу я изумленным тоном.
— С Мэделин?
— Посмотрим. Она может быть занята.
Мама подходит ближе и поправляет лацканы на моем халате, хоть они и так лежат идеально.
— Миленький, она не будет занята, если ты пригласишь ее. Если я знаю женщин, она перестроит весь свой график, чтобы побыть там с тобой.
Как бы я хотел, чтобы это было именно тем случаем, но с Мэделин это может быть ой как далеко от правды. После вчера нет ни единого расклада, при котором она приняла бы мое приглашение.
— Я могу появиться и один.
Она морщится и прикладывает руку к сердцу.
— О, мое сердце, мне так резко стало плохо…
— Ты серьезно сейчас притворяешься, что у тебя сердечный приступ? У тебя совесть есть?
Она отступает назад, опускает руку и улыбается.
— Нет, когда дело доходит до моих детей, мой дорогой. Для тебя я сделаю практически все.
Я качаю головой.
— Тебе нужно лечиться.
— А тебе нужно привести Мэделин в субботу. Не могу дождаться встречи с ней! — мама направляется к двери, сунув набитую птицу подмышку. Как раз перед тем, как выйти, она оборачивается через плечо. — О, она же не вегетарианка, нет?
— Честно, я понятия не имею.
Она смеется и отмахивается от моего ответа.
— Ну, вы двое, наверное, были слишком заняты другими вещами, чтобы переживать о еде.
Я смеюсь.
Ну… Не совсем.
Глава 8
Мэделин
Сегодня утро четверга и я в предвкушении. Даже если мне пришлось снимать деньги со сберегательного счета, чтобы оплатить аренду. Даже если Мышонок погрыз еще одну пару моих рабочих туфель. Даже если я не ходила на свидание два месяца, а самое ближайшее, когда я оказалась к оргазму, это когда моя побитая машина начала вибрировать на скорости шестьдесят километров в час. Но у меня все равно есть надежда — или так, или я перепила кофе, я не знаю. От надежды руки трясутся?