Мистер Фокс и четырехлапый купидон

Грей Р. С.

Хоть это все было бы важно, если бы мы собирались на свидание; единственное, что заботит меня в данный момент, это то, что его одежда не предназначена для ручного труда. Кажется, это можно принять за хороший знак.

— Почему нам стоит взять твою машину? — снова спрашивает он, отвлекая мое внимание от его чисто выбритого подбородка.

— Оу, — я указываю на свою старую рухлядь, припаркованную через пару мест, которая блестит словно мутный бриллиант на солнце. — Потому что Мышонок — террорист, и я возненавижу его, если он испортит твою

машину или полиняет на сидениях.

Адам пожимает плечами.

— Мне все равно.

Смотрю вниз на Мышонка и вижу намек на недоверие в его карих глазах.

— Ага, но все равно, так будет лучше.

Указываю Адаму занять свободное парковочное место рядом с моей машиной, затем мы одновременно садимся в мое авто. Я пытаюсь увидеть машину его глазами. Он только что вышел из самой последней красивущей модели «ауди», а моя обшивка потёртая и порванная в нескольких местах. Кондиционер притворяется дохлым время от времени, и за последний месяц или около того несколько кнопок на панели управления отпали, благодаря Мышонку. А, и есть еще это милейший звук, который появляется при моих попытках завести машину.

— Стартер барахлит, — оправдываюсь я со слабой улыбкой.

Он хмурится.

— Ты уверена?

Нет, не уверена. Я не отвезла машину в автомастерскую, потому что это то, что люди делают, когда у них есть деньги. В данный момент я притворяюсь, что это всего лишь плохой стартер.

Спустя несколько провальных попыток, машина наконец-то воскресает, и я дарю Адаму еще одну улыбку.

— Видишь? Она просто немного упрямая.

Он хмыкает, ведя себя слишком по-джентльменски, чтобы спорить со мной.

Я слышу возню на заднем сидении и поворачиваюсь, чтобы увидеть Мышонка, сунувшего морду в мою сумку.

— Нет! Мышонок, это не для тебя! — шиплю я, тянясь назад за сумкой.

— Ты взяла еду? — спрашивает Адам прежде, чем сумка оказывается у него перед глазами. — Поправочка. Ты упаковала содержимое всей кладовой?

Я краснею, и пытаюсь скрыть это.

— Нет, всего лишь несколько необходимых вещей.

Он отбирает у меня сумку и ставит ее на пол между ног. Овсяное печенье с шоколадной крошкой торчит сверху, его первым он и замечает.

— Печенье?

— Домашнее печенье, — поправляю я, сдавая назад. — Куда мне ехать?

Он указывает налево.

— К городу. Зачем ты упаковала печенье?

— Затем, что ты не сказал мне, что мы будем делать, и я хотела подготовиться ко всему.

— В какой именно ситуации тебе бы понадобилось домашнее печенье?

Я хмурюсь.

— Наоборот, это ты назови хоть одну ситуацию, в которой печенье не станет выигрышным вариантом. Кроме того, там есть и другие вещи. Сникерсы и футболка.

— Мне нравится то, что на тебе.

Это мило с его стороны. Белая блузка принадлежит Дейзи, но ее грудь немного меньше моей, так что я не была уверена, пойдет ли она мне так же, как ей.

— Зачем тебе садовые перчатки?

Я была слишком

сосредоточена на дороге, чтобы заметить, как он роется в сумке.

— Ах, да, это для рождения телят.

— Для чего?

Я прыскаю со смеху.

— Как я говорила, я хотела подготовиться.

— Мы всего лишь едем на барбекю к моей семье.

Я выруливаю в поток машин, и Мышонок летит через заднее сидение как раз, когда проезжающая машина сигналит нам вслед. Выравниваю машину и возвращаюсь в свою полосу. Когда появляется свободное место, сворачиваю на обочину.

— Куда мы едем?!

Адам поднимает руки для защиты.

— Всего лишь небольшое барбекю, ничего серьезного.

— Нет. Нет. Семейное барбекю — это серьезно! Это не было частью сделки.

Он наклоняет голову вбок и улыбается. Это отвлекает, но я отказываюсь поддаваться.

— Технически, ты согласилась сделать все, что мне будет нужно.

— Да я всего лишь думала, что ты попросишь у меня легкое или что-то другое!

— То есть, ты была готова пожертвовать мне орган, но семейное барбекю внезапно слишком большое давление?

Да он смеется надо мной.

Я грозно прищуриваю глаза.

— Не пытайся быть милым.

Он запускает руку в волосы и поворачивает ко мне свой изумрудный взгляд. Чувствую, как он плавит мой холод и затверделое сердце с такой скоростью, что я не в силах сопротивляться.

— Мама настояла, чтобы я привел девушку. Она может быть… настойчивой, и я подумал, что будет легче сдаться ей, чем пытаться отвадить ее от идеи.

Мои кулаки на руле побелели. Сердце до сих пор грохочет в груди.

— Тогда почему ты не приведешь девушку?

— Я веду, — отвечает он очень уверенно.

Я фыркаю.

— Нет. Ты мог бы пригласить любую женщину в Гамильтоне, буквально любую из них, и они бы пошли.

— Ну, я пригласил тебя.

Нахожу в себе смелость, чтобы посмотреть на него, и тут же понимаю свою ошибку. В моей маленькой машинке он находится слишком близко ко мне. Я могу ощутить запах его геля для душа — горная свежесть. Могу увидеть темные зеленые круги, обрамляющие его радужки. Могу практически притвориться, что он живой, дышащий человек, а не робот-киборг, запрограммированный спасать щенков и заставлять женщин истекать слюной.

— Ты не просил меня, ты предоставил мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

Он вдумчиво хмурит брови.

— По-моему, это одно и то же.

Откидываю голову назад на сидение и с силой сжимаю глаза.

— Они же буду задавать нам вопросы, и вот тогда и ежу станет понятно, как мало мы знаем друг о друге.

— Мы знаем достаточно.

Он такой уверенный, такой подготовленный следовать своей задумке.

— Ладно, ты сказал им, что у меня есть ребенок?

— Что?!