Мистер Мерседес
Шрифт:
Миссис Уэртон начинает плакать.
На ночном столике – коробка с бумажными салфетками. Ходжес берет несколько и протягивает старушке, но видит, как сложно той сжать пальцы, и сам вытирает ей слезы.
– Благодарю вас, сэр. Ваша фамилия Ходжес?
– Ходжес, мэм.
– Вы были хорошим. Второй относился к Ливви очень сурово. Она говорила, он смеялся над ней. Смеялся все время. Она видела это в его глазах.
Это правда? Если так, ему стыдно за Пита. И стыдно за себя, раз он этого не замечал.
– Кто предложил
Джейни возвращается с апельсиновым соком и маленьким бумажным стаканчиком, в котором, вероятно, болеутоляющие таблетки матери. Ходжес видит ее краем глаза и вновь двумя пальцами предлагает ей уйти. Не хочет, чтобы внимание миссис Уэртон раздваивалось, и опасается, что таблетки сотрут и без того смутные воспоминания. Миссис Уэртон молчит. И когда Ходжес уже уверен, что ответа не будет, говорит:
– Ее друг по переписке.
– Она встречалась с ним под «Синим зонтом»? «Под синим зонтом Дебби»?
– Она с ним никогда не встречалась. Во всяком случае, лично.
– Я хочу сказать…
– «Синий зонт» – фантазия. – Ее глаза смотрят на него из-под седых бровей как на идиота. – Он существовал только в ее компьютере. Фрэнки был ее компьютерным другом по переписке. Наверняка это было его ненастоящее имя. Но имена иногда так много значат. Фрэнки.
– Это он уговорил ее отказаться от лекарств?
– Да, сказал, что она подсела на них. Где Джейни? Мне нужны мои таблетки.
– Вернется через минуту.
Миссис Уэртон какое-то время размышляет, уставившись в колени.
– Фрэнки говорил, что принимал те же таблетки и из-за них сделал… то, что сделал. Сказал, что ему стало лучше после того, как он перестал их принимать, и он знает, что поступил неправильно. Сожалел о том, что нельзя все вернуть назад. Так он говорил. И о том, что такая жизнь не стоит того, чтобы жить. Я говорила Ливви, что она должна перестать с ним общаться. Я говорила, что он плохой. Что он – отрава. И она сказала…
Слезы потекли вновь.
– Она сказала, что должна его спасти.
На этот раз, когда Джейни появляется на пороге, Ходжес кивает. Она кладет две синие таблетки в приоткрытый рот матери и дает ей глоток апельсинового сока.
– Спасибо, Ливви.
Ходжес видит, как Джейни сначала морщится, потом улыбается:
– Всегда рада помочь, дорогая. – Она поворачивается к Ходжесу. – Я думаю, нам пора, Билл. Она очень устала.
Он тоже это видит, но не хочет уходить. Чувствует, что узнал еще не все. По крайней мере одно яблоко осталось на ветке.
– Миссис Уэртон, Оливия говорила о Фрэнки что-нибудь еще? Потому что вы правы. Он плохой. Я хочу найти его до того, как он причинит вред кому-то еще.
– Ливви никогда бы не оставила ключ в своем автомобиле. Никогда. – Элизабет Уэртон сидит, согнувшись,
Джейни берет Ходжеса за руку, произносит одними губами:
– Пошли.
Давние привычки умирают медленно, и когда Джейни наклоняется и целует мать в морщинистую щеку, а потом в уголок пересохшего рта, Ходжес произносит знакомые слова:
– Спасибо, что нашли время, чтобы побеседовать со мной, миссис Уэртон. Вы мне очень помогли.
Они уже у двери, когда миссис Уэртон говорит громко и четко:
– Она бы не покончила с собой, если бы не призраки.
Ходжес разворачивается. Рядом Джейни Паттерсон застывает с широко раскрытыми глазами.
– Какие призраки, миссис Уэртон?
– Один – младенец. Бедняжка погибла вместе с остальными. Ливви ночами слышала, как малышка плакала и плакала. Она говорила, что ее звали Патриция.
– В своем доме? Оливия слышала плач в своем доме?
Элизабет Уэртон удается чуть кивнуть:
– И ее мать. Иногда ее мать. Ливви говорила, что мать малышки обвиняла ее.
Согнутая старушка смотрит на них с кресла.
– Она кричала: «Почему ты позволила ему убить мою малышку?» Из-за этого Ливви покончила с собой.
Пятница, вторая половина дня, и на улицах пригорода полно ребятни, отпущенной из школы. На Харпер-роуд их не так много, но они дают Брейди веское основание для того, чтобы сбросить скорость. Он медленно проезжает мимо дома 63, чтобы посмотреть в окно. Но ничего не видит, потому что шторы задернуты. И под навесом слева от дома – только газонокосилка. Вместо того чтобы сидеть дома и смотреть телик, перед которым ему самое место, детпен куда-то укатил на раздолбанной старой «тойоте».
И куда? Вероятно, значения это не имеет, но отсутствие Ходжеса странным образом тревожит Брейди.
Две маленькие девчушки бегут к бордюру, зажав в кулаках деньги. Их наверняка учили – и дома, и в школе – не подходить к незнакомцам, особенно к незнакомым мужчинам, но это ведь старый добрый мистер Вкусняшка!
Он продает им по рожку, одной с шоколадным, второй – с ванильным мороженым. Болтает с ними, спрашивает, как им удалось вырасти такими красотками. Они хихикают. На самом деле одна – уродина, а вторая еще страшнее. Обслуживая их и отсчитывая сдачу, он думает об отсутствующей «королле», гадая, что заставило Ходжеса изменить привычный распорядок дня и не связано ли это с ним. Еще одно послание от Ходжеса на «Синем зонте» может пролить свет, подсказать, что задумал жирный экс-коп.