Мистер О
Шрифт:
— Воскресный кроссворд действительно тяжелый.
Я пожимаю плечами.
— Мне нравятся головоломки, — как и Харпер. Порой она для меня большая загадка.
— Мне тоже, — добавляет она.
У нас так много общего, что это пугает.
После ужина мы прогуливаемся по Центральному парку. Вечерний воздух прохладный, и ночной ветер проносит шквал золотисто-коричневых листьев мимо наших ног.
— Мне нравится осень в Нью-Йорке, — размышляет Харпер, глядя на деревья,
— Почему?
— Я люблю осеннюю одежду и шарфы, — говорит она, когда каблуки ее сапог стучат по тротуару. — А еще осенние цвета — все оранжевое, красное и золотое. И воздух свежий, но не холодный. И больше всего из-за того, что, кажется, будто Манхэттен был создан именно для этого времени года.
— Как так?
— Это романтично. Это как если бы… — Харпер делает паузу, и, похоже, будто она увлеклась своими мыслями. Она замедляется и смотрит на меня. — Будто у Манхэттена и осени есть химия. Понимаешь, что я имею в виду?
— Как будто они должны быть вместе?
— Да. В точку. Нью-Йорк был создан для осени, — говорит она, когда высокая брюнетка и еще более высокий блондинистый чувак идут прямо на нас; рукой он обнимает ее за плечи. Мы с Харпер немного подвигаемся вправо, и ее взгляд на мгновение задерживается на них.
— И осень была создана для Нью-Йорка, — добавляю я, а затем подхожу к ней и обнимаю за плечи. — Тебе холодно?
Она качает головой.
— Уже нет.
Молчание опускается между нами до следующего квартала. Это странно, потому что обычно мы очень болтливые. Но это так приятно — гулять по городу, ведь Нью-Йорк предстает перед нами во всем своем великолепии элегантных зданий слева от нас и драгоценностями парка справа.
— Теперь это похоже на свидание, — говорит Харпер себе под нос, и мое сердце ускоряется, ударяясь о грудную клетку. Потому что мне очень нравится быть на свидании с ней. Больше, чем следовало бы.
Но когда я прокручиваю свои слова в уме, то задаюсь вопросом, не переусердствовал ли я с ней и не пересек ли черту, которую она не хочет пересекать.
— Все хорошо?
— Конечно, — говорит она так, будто разговаривает с тупицей. — Это по-прежнему уроки в свиданиях, не так ли? Я имею в виду, только потому, что мы добавили секс, это не значит, что наши уроки прекратились, верно?
Мое сердце тормозит, снова ударяясь о грудную клетку. Я говорю ему нахрен заткнуться, потому что не могу позволить этому выйти за рамки приличия и ожидать большего.
— Конечно, — говорю я спокойно, но теперь мне интересно, был ли этот ужин поддельным свиданием. Теперь она практикуется в свиданиях со мной? Секс — это одно, но пробные свидания беспокоят меня. Я не знаю почему.
— Я думаю, что сегодня вечером, ужиная с тобой, была довольно впечатляюща. Я не пролила на себя томатный соус. Не рассказывала никаких сумасшедших историй, и все время разговаривала вполне разумно, — говорит она, высмеивая себя.
Я издаю небольшой смешок и пытаюсь освободиться от всего, что играет в пинг-понг в моей голове.
— Ты была чертовски
— Знаешь, что это значит? — спрашивает она со знающей улыбкой на лице.
— Не-а.
— Ну же. Попытайся догадаться, — говорит она, легонько толкая меня локтем в ребра.
Я терплю фиаско.
— Понятия не имею. Пусто.
— Но я думала, что тебе нравятся головоломки, — говорит она с ухмылкой на губах.
— Да, но это разгадать я не могу, — признаюсь я. Я не знаю, как играть в ее игру.
Харпер цокает языком.
— Это значит, — говорит она, затем останавливается, подходит ближе и хватает ворот моей рубашки, — что прошлой ночью, в твоем гостиничном номере, было наше первое свидание, а это — второе. И ты знаешь протокол третьих свиданий.
Мгновенный стояк!
Дешифрирующее кольцо сработало! Я понял. Сегодня вечером она надела свой плащ Принцессы Недомолвок, и завтра она хочет трахнуться. И вот на этом я и собираюсь сосредоточиться. А не на том дерьме со свиданиями, которое меня огорчает. Кроме того, нет никакой необходимости быть стервозным, если собираюсь заставить ее кончить на моем члене менее чем через двадцать четыре часа.
О, да. Я чувствую себя намного лучше с этими картинками, мелькающими в моей голове. Спасибо тебе большое, мозг.
Я обнимаю ее за талию.
— Я действительно знаю протокол третьего свидания и намерен ухаживать за тобой долго и правильно.
Затем, потому что хочу подарить ей вкус того, что будет завтра, и, может быть, еще потому, что хочу напомнить, что могу завести ее за секунду, я крышесносно ее целую прямо на улице Манхэттена, прижимая ближе к себе. Она трется тазом о мой стояк, и я почти шепчу ей на ушко пошлости о том, какая она влажная. Но я не хочу прекращать поцелуй. Я вообще не хочу останавливаться, и она, кажется, тоже.
Мы целуемся до тех пор, пока мимо, извергая плотный слой выхлопов, не проезжает автобус и разрушает момент.
Ее телефон гудит, когда мы отходим друг от друга, и она достает его из сумочки.
Харпер открывает рот от удивления, когда смотрит на экран.
— Это Саймон.
Я сжимаю кулаки и отвожу взгляд. Сжимаю челюсть, и прямо сейчас я его ненавижу. Он — парень, в которого она действительно влюблена. Черт, для него я ее тренирую, не так ли? На мгновение мне хочется, чтобы он ей не так уж и сильно нравился, чтобы он ее подвел, причинил ей боль, и тогда она прибежит ко мне. Но я чувствую себя ужасно, желая этого.
— Как мистер Хемсворт? — спрашиваю я, едва скрывая горечь в своем тоне.
— Он всего лишь подтверждает информацию о предстоящей вечеринке, — мягко говорит Харпер. — Она на этой неделе. В субботу утром, вообще-то, — Харпер показывает мне сообщение, и не то чтобы мне нужно было его увидеть. Это на самом деле деловое сообщение, и я чувствую себя тупицей от того, что позволил себе заблудиться в дебрях ревности.
Но на экране появляется новое сообщение.
Саймон: Не хочешь выпить кофе на днях?:)