"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Она рассмеялась:
— Возможно, он влюблен в тебя.
— О, Ина. Хватит тебе. Это даже не смешно. — И все же он попытался выдавить из себя улыбку.
— Он очень близок с тобой, привязан к тебе. Ты должен отдавать себе в этом отчет.
— Ты все выдумываешь. Ради бога, Ина. — До чего они докатились — и это всего за несколько минут откровенного разговора? Он видел, что в эту минуту невозможно задать ей вопрос, согласна ли она выйти за него замуж. И все из-за этого проклятого НОЖа! — Я бы хотел, чтобы НОЖ не совал нос, куда его не просят. Он и про Андерса наплел
— Нет. Вовсе нет, милый. Успокойся. Это только то, что я вижу сама.
— Это не так. У тебя есть еще бутылка скотча? — Она перед этим отдала ему одну бутылку.
— Да, в шкафчике. Сзади, справа.
Ингхэм отыскал ее. Она оказалась открытой, но от нее отливали совсем чуть-чуть.
— Хочешь немного? — Он налил немного в стакан ей, затем себе. — Андерс и я ладим между собой, но в этом нет ничего сексуального.
— Тогда ты, может, просто не отдаешь себе в этом отчета.
Она что, намекает? Неужели женщины всегда думают о сексе, какого бы он ни был рода?
— В таком случае, черт возьми, я этого не чувствую, — возмутился он. — А если я этого не чувствую, то какое это имеет значение?
— Ты не хочешь разлучаться с ним, не хочешь жить в бунгало.
— О боже мой, Ина. — Неужели женщины всегда так серьезно относятся к гомосексуализму, удивился Ингхэм. А он-то всегда считал, что они смотрят на гомиков как на пустое место. — Я же объяснял тебе, что не хочу переезжать, потому что работаю.
— Мне кажется, что бунгало ассоциируется у тебя с чем-то мрачным. Это так? — В ее голосе звучало участие.
— Милая… дорогая, я никогда не видел тебя такой. Ты стала похожей на НОЖа! Ты же знаешь меня… но мне кажется, ты совсем перестала меня понимать. Ты ни слова не сказала мне, когда я пытался объяснить тебе, как я воспринимаю эту страну, этот континент, с того самого дня, как я попал сюда. Согласен, в мировом масштабе это не столь уж и важно… — Ингхэм чувствовал, как учащенно бьется его сердце. Он стоял, сжимая в руке стакан.
— Ты принимаешь нравственные стандарты арабов, какими бы они ни были?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— НОЖ говорил мне, что ты сказал ему, будто жизнь того старого араба не стоит ничего, потому что он просто Г.С.
Что означало: Грязный Старик.
— Я сказал лишь, что он никчемный воришка, которого многим бы хотелось убрать с дороги. — «Спроси у Андерса, ему хорошо известно, о ком я говорю», — едва не добавил Ингхэм.
— Это Абдулла украл твой пиджак из машины?
— Это правда. Я видел его и едва не схватил тогда.
— И ты совершенно уверен, что не запустил в него чем-то тяжелым — например, своей пишущей машинкой? — с легким смехом спросила Ина.
Ее улыбка как бы желала подбодрить его, но он чувствовал, что это ему не поможет.
— Нет, — выдохнул Ингхэм, как если бы окончательно потерял терпение. Ему очень хотелось уйти. Он встретился с ее взглядом. Ингхэм чувствовал, как между ними увеличивается пропасть. Ему это было неприятно, и он отвел глаза в сторону.
— Это Абдулла стащил твои запонки?
Ингхэм покачал головой:
— Это случилось совсем в другой
Она не стала его отговаривать.
Одевшись, он присел на краешек ее кровати и поцеловал в губы.
— Хочешь искупаться попозже? Около шести?
— Не знаю. Навряд ли.
— Я заеду за тобой часов в восемь? Мы могли бы отправиться в Ла-Гуллету, в рыбачью деревню.
Эта идея ей понравилась, а поскольку Ла-Гуллета находилась на приличном расстоянии, Ингхэм пообещал, что заедет за ней в семь часов.
Глава 21
Ингхэму хотелось увидеться с Адамсом. Было четыре сорок пять, и Адамс, скорее всего, находился на пляже. Ингхэм проехал на машине еще с четверть мили до песчаной дорожки, ведущей к бунгало. В освещенных солнцем домиках было тихо, как во время долгой сиесты. Черный «кадиллак» Адамса стоял на обычном месте. Ингхэм поставил свою машину рядом.
Он постучал в его дверь. Никакого ответа. Ингхэм прошелся до террасы конторы и оттуда осмотрел пляж. Там он заметил только три или четыре фигуры, никак не походившие на Адамса. Вернувшись к его бунгало, Ингхэм зашел сзади и уселся в тени на ступеньках, которые вели на кухню. В нескольких футах от него стоял серый металлический бак для мусора Адамса, пустой. Спустя несколько минут Ингхэм даже обрадовался, что НОЖ не был дома, когда он к нему стучался, поскольку он чувствовал себя довольно взвинченным. Нет, так не годится. Нужно действовать иначе: намекнуть НОЖу, что ему не следует лезть не в свои дела и вбивать в голову Ины мысли, которые ее расстраивают; что, продолжая свою линию, он наговаривает на Ингхэма; что это его личное дело и что больше никто не имеет права совать в него свой нос. Кроме, разумеется, полиции. Однако полиция — это одно, а Адамс — совсем другое.
Прислонившись спиной к кухонной двери, Ингхэм просидел так минут пятнадцать, прежде чем услышал возвестивший о возвращении Адамса щелчок замка. Ингхэм быстро поднялся и медленно подошел к фасаду бунгало. Несомненно, Адамс заметил его машину. Входная дверь оказалась закрытой, и Ингхэм постучал.
Дверь сразу же распахнулась.
— А, здравствуйте, здравствуйте! Входите! Я видел вашу машину. Рад вас видеть! — Адамс держал в руках авоську с покупками. Выкладывая их на кухне, он предложил Ингхэму что-нибудь выпить или освежиться холодным кофе, но тот спросил, нет ли у Адамса коки. Кока нашлась.
— Как дела у Ины? — открывая банку с пивом, поинтересовался Адамс.
— Нормально. — Ингхэму не хотелось брать с места в карьер, но лотом он решил — почему бы и нет. — Что вы рассказывали ей о той печально известной ночи с Абдуллой?
— Ну… все, что знал. Она живо заинтересовалась и буквально засыпала меня вопросами.
— Ну еще бы. Особенно если сказали ей, будто считаете, что я говорю не всю правду. Мне кажется, вы здорово расстроили ее, Фрэнсис. — «Вот так-то, дружок, на этот раз удар по твоим воротам».