Мистер Рипли под землей
Шрифт:
Том нахмурился, как бы сомневаясь в этом. Впрочем, он и вправду сомневался. Даже если художник и не дает название картине, он вряд ли забудет, что писал ее. Рисунок — еще туда-сюда. Между тем Мёрчисон продолжал:
— И потом, мне не понравились эти деятели из Бакмастерской галереи — Джеффри Констант и второй, Эд Банбери, — журналист и, похоже, близкий друг Константа. Дерватт, конечно, тоже их старый друг… Я получаю у себя на Лонг-Айленде английские “Лиснер”, “Артс ревью” и “Санди Таймс”, и там часто попадаются статьи Банбери о Дерватте или рекламные вставки, посвященные его творчеству. И знаете, что мне пришло в голову?
— Что? — спросил Том.
— Что
Действительно, забавно, подумал Том, хотя и не так уж весело. А на самом деле все даже забавнее, чем вы думаете, мистер Мёрчисон. Том улыбнулся.
— Так вы собираетесь показать завтра картину эксперту, мистер Мёрчисон?
— Давайте поднимемся ко мне, и я покажу ее вам.
Том хотел заплатить по счету, но Мёрчисон не позволил ему сделать это.
Они поднялись на лифте. Картина была запихнута в угол шкафа, и было видно, что Мёрчисон не разворачивал ее после того, как принес из галереи. Том с интересом разглядывал полотно.
— Красивая картина! — сказал он.
— Да, с этим трудно спорить.
— А знаете что? — Том поставил картину на письменный стол, прислонив ее к стене, и полностью включил освещение. — В ней есть что-то общее с моим “Человеком в кресле”… Почему бы вам не махнуть ко мне и не взглянуть на него? Я живу совсем недалеко от Парижа. Если вам покажется, что моя картина — тоже подделка, я мог бы дать ее вам, чтобы вы показали ее эксперту вместе со своей.
— Хм… — задумался Мёрчисон. — В принципе это возможно.
— Похоже, меня этот вопрос взволновал так же, как и вас, — сказал Том. Предложить оплатить поездку во Францию было бы неудобно, подумал он. — У меня довольно большой дом, и я в данный момент живу один, не считая служанки.
— Решено, я еду, — сказал Мёрчисон, так и не присаживаясь.
— Я собираюсь вылететь завтра.
— Хорошо. Я отложу встречу с экспертом.
— У меня много еще и других картин. Я, конечно, не коллекционер… — Том уселся в большое кресло. — Но у меня есть Сутин, парочка Магриттов. Я с удовольствием покажу их вам.
— Правда?.. — глаза Мёрчисона заволоклись мечтательной дымкой. — И вы говорите, что живете недалеко от Парижа?
Десять минут спустя Том уже был в своем номере этажом ниже. Мёрчисон предложил вместе поужинать, но Том предпочел соврать, что на десять часов у него назначена встреча, так что он не успеет. Покупку авиабилета в Париж и обратно Мёрчисон доверил Тому. Том заказал по телефону два места на рейс 14.00 до Орли на следующий день, среду. Себе он приобрел обратный билет заранее. После этого он оставил у портье записку для Мёрчисона насчет рейса и попросил принести в номер бутерброд и полбутылки медо-ка. Вздремнув до одиннадцати, он заказал телефонный разговор с Гамбургом. На это ушло полчаса.
“Ривза Мино нет дома”, — сообщил ему мужской голос с немецким акцентом.
Том уже устал от вечных безрезультатных попыток поймать Ривза по телефону и потому рискнул назвать свое имя и спросил, не оставлял ли Ривз какого-либо сообщения для него.
— Да-да. В записке говорится — среда. Граф будет в Милане завтра. Вы можете приехать завтра в Милан?
— Нет, я не могу приехать завтра в Милан. Es tut mir leid [12] . —
12
Сожалею (нем.)
— Думаю, в этом нет необходимости, — продолжал Том. — Вы не можете мне сказать, где граф остановится в Милане?
— “Гранд-отель”, — кратко ответил голос.
— Передайте, пожалуйста, Ривзу, что я с ним свяжусь — может быть завтра. Где я смогу его застать?
— Завтра утром в “Гранд-отеле” в Милане. Он выезжает в Милан ночным поездом. Он не любит летать на самолете.
Этого Том не знал. Было довольно странно, что такой человек, как Ривз, не любит самолетов.
— Так я позвоню ему. Я сейчас в Париже, а не в Мюнхене.
— В Париже? — произнес голос с удивлением. — Но ведь Ривз пытался дозвониться к вам в мюнхенский “Фирьяресцайтен”.
Полнейшая путаница. Вежливо распростившись, Том положил трубку.
Стрелки часов приближались к полуночи. Том раздумывал, что сказать Джеффу Константу.
И что делать с Бернардом? В уме у него уже сложилась законченная речь, способная убедить и успокоить Бернарда, и он успел бы повидать его перед отлетом, но Том боялся, что если к Бернарду станут приставать с увещеваниями, тот только больше расстроится и зациклится на своем. Раз Бернард посоветовал Мёрчисону не покупать картин Дерватта, значит, он не собирался больше писать подделок, и всей их авантюре мог прийти конец. Не исключена и еще более серьезная угроза: возможно, Бернард уже созрел для того, чтобы сделать признание полиции или кому-либо из покупателей фальшивых Дерваттов.
Хорошо бы знать наверняка, что думает Бернард и что он собирается предпринять.
Том принял решение: он не станет говорить с Бернардом. Бернард знал, что идея с фальсификацией Дерватта исходит от него, Тома. Том залез под душ и запел:
Babbo non vuoleMamma nemmenoCome faremoA far all' amor…Стены в “Мандевиле” производили впечатление звуконепроницаемых — возможно, ошибочное. Том уже давно не напевал эту песню. Он был рад, что она непроизвольно вспомнилась ему, потому что в ней передавалось ощущение счастья, и Том решил, что это обещает удачу.
Он облачился в пижаму и набрал номер Джеффа.
Джефф снял трубку сразу.
— Привет. Ну, как дела?
— Я познакомился с Мёрчисоном, и мы прекрасно поладили. Завтра едем во Францию, ко мне. Так что это дает небольшую передышку.
— Ты хочешь сказать, что надеешься переубедить его или что-то вроде этого?
— Да. Что-то вроде этого.
— Давай я подъеду к тебе в отель. Ты, наверное, слишком устал, чтобы тащиться ко мне. Или нет?
— Да нет, я не устал, но в этом нет необходимости. А приехав сюда, ты еще, не дай бог, наткнешься на Мёрчисона. Это будет совсем некстати.