Мистер убийца

Кунц Дин Рей

Сделав шаг вперед, двойник вошел в комнату. Когда он двигался, свет и тени, отбрасываемые им, были такими же, как и те, которые сопровождают любой трехмерный предмет. Ничего сверхъестественного. Он казался вполне настоящим и земным.

В правой руке двойника, на уровне бедра, Марти заметил пистолет, который тот держал дулом вниз.

Двойник сделал еще один шаг вперед и остановился в двух с небольшим метрах от письменного стола. С застывшей на лице полуулыбкой, которая раздражала больше любого сердитого взгляда, он произнес:

– Как это случилось? Что теперь делать? Мы что, сольемся, перейдем один в другого, как в этих безумных научно-популярных фильмах?..

Ужас

обострил чувства Марти. Он, как сквозь увеличительное стекло, видел каждую черточку, каждую линию, каждую пору на лице двойника. Но он никак не мог рассмотреть марку его пистолета.

– …может, мне убить тебя и занять твое место? – продолжал незнакомец. – А если я убью тебя…

Если это галлюцинация и человек с пистолетом не кто иной, как он сам, ему должно быть знакомо оружие.

– …вернется ли ко мне с твоей смертью память, которую ты также украл у меня? Если я убью тебя…

Одним словом, если эта фигура всего-навсего символическая угроза, изрыгаемая больным психом, то тогда все: сам призрак, его одежда, его оружие – плод фантазии Марти. Или можно сказать наоборот: если пистолет настоящий, то и двойник настоящий.

– Буду ли я что-либо значить для своей семьи, когда ты умрешь? Буду ли вновь уметь писать?

Подняв голову, слегка наклонившись вперед так, будто он очень сильно заинтересован в ответе Марти, двойник произнес:

– Мне нужно уметь писать, для того чтобы быть тем, кем я хочу быть, но слова что-то не ложатся на бумагу.

Эта односторонняя беседа уже не раз удивляла Марти необычными поворотами, что не подтверждало теорию Марти о том, что его сдвинутая психика попросту придумала двойника.

Теперь голос двойника впервые звучал гневно. Вернее, это скорее горечь, а не ярость, но она быстро перерастала в гнев.

– Ты украл у меня слова, талант, верни мне их сейчас же, они мне очень нужны. Верни цель, смысл жизни. Понимаешь, о чем я говорю? Верни мне способность заниматься тем, чем занимаешься ты. Можешь ты это понять? У меня внутри пустота. Господи, глубокая темная бездна. – Теперь он выплевывал слова, бешено вращая глазами: – Я хочу получить то, что принадлежит мне. Мне, черт подери, мою жизнь, мою судьбу, мою Пейдж, она моя, мою Шарлотту, мою Эмили…

Толщина рабочего стола плюс еще два с половиной метра. Всего около трех с половиной метров. Это будет выстрел почти в упор.

Марти достал из ящика стола пистолет, схватил его двумя руками, поднял дуло и направил его на двойника. Не важно, настоящей ли была цель, или это было воплощение духа. Марти знал, что ему нужно уничтожить двойника, пока тот его не опередил.

Первый выстрел разнес в щепки край стола. Они разлетелись в стороны подобно рою злых пчел. Второй и третий выстрелы попали двойнику в грудь. Пули не прошли сквозь него как сквозь эктоплазму и не разнесли на куски как могли бы разнести его отражение в зеркале. Выстрелы застали врасплох. Он упал, выронил из рук пистолет, и тот с грохотом ударился об пол. Двойник обрушился на книжную полку, уцепился за нее рукой, увлекая на пол десятки томов книг. Грудь его в крови, очень много крови, глаза широко раскрыты от испытанного шока. Он не кричит и не стонет. Единственный звук "ух" больше выражает удивление, чем боль.

Этот ублюдок должен бы свалиться на пол как подкошенный и лежать без движения. Но он уже на ногах. Оттолкнувшись от книжной полки, он встал и, хромая, заковылял к открытой двери, вышел в коридор и скрылся из виду.

Больше ошарашенный тем, что спустил на кого-то курок, чем, тем, что этот "кто-то" был его точной копией, Марти тяжело опустился на стол, задыхаясь от нехватки воздуха, будто свой последний вдох он сделал тогда,

когда в комнату впервые вошел незнакомец. Может быть, это так и было. Убийство человека в реальной жизни чертовски отличалось от убийства того или иного персонажа в романе; было такое ощущение, что часть боли стреляющий каким-то образом принимал на себя. У Марти ныла грудь, кружилась голова, болели глаза. Он не осмеливался выйти из комнаты. Он представлял себе, как тот, другой Марти, смертельно раненный, умирает. Может быть, уже умер. Господи, вся грудь в крови, алые лепестки внезапно распустившейся розы. Но он не знает наверняка. Может быть, раны не смертельны и он ошибся, может быть, его двойник не только жив, но и достаточно силен, чтобы уйти, покинуть дом. Если парень смылся, если он жив, то рано или поздно он вернется, такой же странный и сумасшедший, но на этот раз еще более озлобленный и лучше подготовленный к преступлению. Марти был уверен, что ему нужно завершить то, что начал, не то это сделает его двойник.

Он посмотрел на телефонный аппарат. Нужно набрать номер девятьсот одиннадцать – службы спасения. Вызвать полицию, а потом отправиться на поиски раненого.

Посмотрев на стоящие рядом с телефоном настольные часы, он увидел, что уже шестнадцать, двадцать шесть. Пейдж и девочки возвратятся сейчас домой. О Господи! Что, если они войдут в дом и увидят другого Марти или наткнутся на него в гараже. Ведь они подумают, что это их Марти, побегут к нему на помощь, испуганные его ранением. А у него, может быть, еще хватит сил, чтобы причинить им вред. Интересно, нет ли у него еще оружия, кроме упавшего на пол пистолета? Марти ничего не знал об этом. Кроме того, этот сукин сын мог взять нож на кухне, большой нож для разделывания мяса, спрятать его за спину, позволить Эмили подойти поближе и всадить его ей в горло или Шарлотте в живот.

Дорога была каждая минута. Нужно забыть о телефоне девятьсот одиннадцать. Пустая трата времени. Полицейские не смогут быть здесь раньше Пейдж.

Марти обогнул стол, пересек комнату и вышел в коридор. У него подкашивались ноги. По пути он заметил пятна крови на стене, на корешках его книг. К нему вновь подкрадывалась темнота, застилая глаза. Но он стиснул зубы и продолжил свой путь.

Дойдя до лежавшего на полу пистолета его двойника, Марти ногой отбросил его в глубь комнаты, подальше от двери. Это простое действие придало ему уверенности. Так, наверное, поступил бы и полицейский, затрудняя преступнику доступ к оружию.

Может быть, он сможет прорваться, справиться со всем этим, каким бы странным, пугающим и кровавым это ни было. Может быть, все еще будет хорошо.

Поэтому его нужно схватить. Убедиться, что он побежден, что он упал и больше не поднимется.

Обычно написание того или другого его романа предваряло длительное изучение предмета: полицейских протоколов, учебников полицейской академии, учебных фильмов. Вместе с полицейскими он принимал участие в ночном патрулировании улиц, а также проводил много времени с переодетыми в штатское детективами. Поэтому он отлично знал, как ему действовать в сложившейся обстановке.

Не слишком расслабляйся. Учти, что у этого подонка, помимо того оружия, что он уронил на пол, может быть еще оружие, пистолет или нож. Пригнись и быстро выходи в эту дверь. Лучше умереть в дверном проеме, чем где-либо еще, так как каждая дверь открывается в неведомое. Держи пистолет двумя руками, прямо перед собой, манипулируя им то влево, то вправо, охватывая оба фланга. Затем прижмись к одной из стен. Продвигаясь вдоль стены, оставайся к ней спиной. Так ты будешь уверен, что твоя спина в безопасности, и тебе нужно будет прикрывать себя только с трех сторон.