Мистерия
Шрифт:
— Не тяни это в жизнь. — Посоветовал шагающий позади Баал.
— Что? — Буркнул через плечо Канн.
— Ты думаешь о них — о тенях. Подсознательно постоянно боишься, что какая-то вынырнет перед твоим лицом, постоянно находишься в боеготовности.
— А ты не находишься?
— Нет. Я их чувствую.
— Хотел бы, как ты — просто чувствовать все и не ждать подвоха.
— Нет, ты бы так не хотел.
— Это почему еще?
— Потому что для того, чтобы чувствовать все так, как это чувствую я, нужно быть не совсем человеком.
— Да? А кем надо быть.
— Надо быть демоном.
— Ты шутишь что ли?
Но он не шутил. Когда заинтригованные ходом беседы Лагерфельд и Эльконто остановились рядом, Баал лишь усмехнулся.
— Развлечь вас, что ли, своей историей? А то так и будете гадать, откуда у меня крылья.
— Да уж развлеки! — Охотно
— Да уж, развлечение. — Регносцирос пожевал губами. — Ладно, идите вперед — я позади. Поди, все услышат.
— Эта долгая и крайне странная история началась не с меня, но с моей матери — обычной, на первый взгляд, женщины, но, как и все, со своими «тараканами». И если «тараканы» многих — это желание быть любимыми, успешными, значимыми или же просто оставить позади себя какой-то след, то навязчивой идеей моей матушки всегда являлось богатство. Нет, не просто богатство, но огромный неиссякающий поток денег, рожденный кем угодно: судьбой, богом, удачей или же простым везением, но только не ее собственными усилиями. По крайней мере, не натужными. Ничего необычного, правда?
Отряд двигался вперед; рассказывая, Баал зорко следил за тем, чтобы в пределах видимости не возник очередной сгусток непонятной природы, — не позволял своему вниманию рассеиваться. А то истории, они такие, — сам не заметишь, как отвлечешься, погрязнешь в мыслях о прошлом, а очнешься уже в ловушке. Да и других в нее заманишь.
— Один обычный человеческий мир, одна неприметная внешне девушка, выросшая в нищете. Всем известно, если человек в процессе взросления наделен некой навязчивой идеей — будь то стать всемирно известным, обучиться сложным языкам, доказать всем, что ты не лох, обрести могущество или же изъездить полмира — будьте уверены: однажды он найдет способ сделать это. Иногда даже вопреки законам логики или же если за обретение желаемого придется выплатить непомерную цену. А это как раз наш случай. Точнее, случай моей матери. Много лет проработавшая библиотекаршей, существовавшая на крайне низкую зарплату и живущая в трущобном районе, в котором ни один уважающий себя человек не хотел бы добровольно жить, она всегда искала способы абстрагироваться от реальности. Мол, нет, она не серая, не скучная, не нищая — она лишь пытается найти способ встать на ноги и стать такой, какой она всегда мечтала — уверенной в себе, властной, богатой и ни от кого не зависимой. Преследуя эти цели, моя мать, что неудивительно, крайне любила посещать всякого рода эзотерические кружки: вступила в клуб чернокнижников, много времени проводила у гадалок, постоянно общалась с подобными себе, повернутыми на поиске легких способов обретения счастья женщинами, часто приглашала тех в гости, где под бокал, а чаще бутылку вина, они пытались воплотить в жизнь вычитанные, подсмотренные или услышанные где-то заклинания. В общем, практиковали черную — да-да, не смотрите на меня так, — черную магию.
Баал на мгновение умолк; подцепил носком ноги камешек побольше и пнул его — тот описал дугу и скрылся в тумане. Никто не перебивал и ничего не спрашивал. Регносцирос мысленно задавался вопросом, все ли его друзьям ясно — ведь мир миру рознь, — но раз никто не задавал вопросов, значит, ясно. Рассказ продолжился.
— Стоит, наверное, упомянуть, что в отличие от Нордейла и вообще мира Уровней, где мы живем сейчас и где материю гнут и изменяют только представители Комиссии, но не обычные люди, мой мир был погрязшим в темных обрядах. Не знаю, почему — никогда не мог этого понять, но факт: гораздо более часто люди покланялись темным, нежели светлым богам. И развитие, вроде бы, на уровне, и давно уже не древние века, когда жили в пещерах — вокруг технологии, удобства, современный комфорт, но обряды, пронесенные в умах и сердцах людей, выжили. Мне по сей день кажется это странным, хотя свой мир я не посещал уже очень давно, да и впредь не собираюсь. Не думаю, что там что-нибудь изменилось.
— А твой мир похож на мир Бернарды? — Спросил Стивен. — Тоже поделен на государства, с разными языками и находящийся на одном-единственном слое?
— Имеешь в виду, планете? Да, в это он схож. Мой мир тоже существовал на планете, которая называлась, да и, наверное, до сих пор называется Гулат, что с древнего местного диалекта означает «Сталь». Думаю, из-за обилия в почве железа… Но я отвлекся. Итак, регион Урмани, небольшой городок Средний Кураст. На чем я остановился?
— На матери. — Подсказал
— Точно. Так вот, я до сих пор не знаю, подсказал ли ей кто-то то заклятье или же она вычитала его в своих многочисленных книгах, но однажды она решила провести ритуал по призыву в мир живых демона.
— Зачем? — Эльконто даже запнулся от удивления. — Они же, насколько я знаю, опасны?
— Все существа нижнего мира опасны, поэтому я тоже не хотел идти туда, где мы сейчас, но ничего не попишешь. Да, демоны опасны, но так же они иногда исполняют человеческие желания. Вот только взамен просят не больше и не меньше — душу.
Никто не стал сказанное комментировать, лишь едва слышно хмыкнул Канн. Баал улыбнулся. Да, его друзья навряд ли знают об этой бесценной субстанции много. Книги, фильмы, редкие философские размышления — всего этого не достаточно, чтобы знать детали, а Дрейк не часто упоминал о них, зная, что в его мире стоит непроницаемый для «темных» заслон и что душам населения его мира навряд ли что-то угрожает. Но их Начальник всегда был умным малым. Гораздо умнее, чем многие предполагали.
— Так вот, в один из темных осенних вечеров, окружив себя горящими свечами, обложившись ритуальными зельями и нарисовав на полу некий нужный символ, — я до сих пор не знаю подробностей — моя мать прочитала то самое заклинание, которое, по ее мнению, должно было призвать в мир живых демона. Закончив чтение, она какое-то время выжидала, но ничего не случилось. По крайней мере, не сразу. А далее произошло странное событие, которое она поначалу никак не связала с проделанным обрядом: в дверь постучал сосед. Насколько я знаю, он жил на соседней улице через дорогу; владел собственной автомастерской, пребывал в расцвете сил и хорошей физической форме, и к тому моменту моя мать по нему какое-то время сохла. В общем, был ливень, гроза в тот вечер обрушивала на Кураст тонны воды, а у соседа, как выяснилось, случилась проблема с замком. То ли заело, то ли сломался вставленный ключ, и, не зная, куда податься в непогоду, он постучал в единственную квартиру, хозяина, точнее, хозяйку которой он знал. Мать, понятное дело, открыла и впустила гостя.
Баал вновь умолк. Теперь даже от спин его товарищей исходил интерес — продолжай, мол, чего там дальше? Мы слушаем.
— Мда. Наверное, спустя годы какие-то детали не смогу связать даже я, но основную судьбоносную линию я помню. В ту ночь моя матушка, разочарованная неудачей с ворожбой и изрядно после этого выпившая, зализывала душевные раны не в одиночестве, а в постели с парнем. Огненная ночь, жаркий секс и щемящая надежда на то, что она наконец-то нашла родственную душу. Как же, ее выслушали о самом сокровенном: немного пожурили за алчность, посочувствовали ее нелегкой жизни, выспросили о мечтах и тактично и незаметно задали вопрос о том, а чем же она, собственно, готова расплатиться за счастье? «Всем» — так она тогда сказала. Да, именно так, хотя мне призналась в этом лишь много лет спустя. В общем, сомневаюсь, что в тот вечер она поняла, что отворила двери демону и жаловалась на невзгоды ему же, ведь принято считать, что жители ада являются взору в виде черного дыма или же силуэта, но никак не собственного соседа, с которым ей всегда хотелось завести интрижку. Но беда в том, что демонам гораздо легче залезть в чью-нибудь шкуру, нежели являть истинный облик и терпеть неудобства среднего мира, терзаясь необходимостью тратить силы на беседу в отсутствии твердой оболочки — на это уходит уйма энергии. А вот поймать первого встречного, временно завладеть его разумом и вершить дела, не расходуя силы на поддержание собственного облика, — это пожалуйста. Жаль, что моя матушка об этом не подозревала, хотя теперь, признаться, я сомневаюсь, что знание сего факта что-то изменило бы. Ведь, как я уже говорил, если человек намерен чего-то добиться, да еще и любой ценой, всегда найдется и тот, кто будет готов предложить ему сделку.
— Так этот сосед и стал впоследствии твоим отцом?
Вопрос прозвучал бестактно, но он попросту не мог не прозвучать. Есть такой вид вопросов, которые сдержать внутри попросту не хватает сил. Регносцирос не стал обижаться на Эльконто — этому увальню он всегда прощал многое, наверное, как и Лагерфельд, за красивые глаза и умение не прикидываться, но «быть» плюшевым медведем, а так же за искреннюю, пусть часто и завуалированную доброту внутри. Тем более, чего обижаться, если уж сам вызвался ворошить в памяти события прошлого? Назвался груздем, как часто говорила Бернарда, так и полезай в кузов. Правда, зачем, будучи грибом, лезть в непонятный кузов, Баал не понимал никогда, но поговорку, тем не менее, почему-то запомнил.