Мистическая Москва. Тайна дома на набережной
Шрифт:
– Подожди, дай переварить информацию.
– Некогда переваривать. Я сейчас еду на место происшествия. Ты со мной?
– С тобой, – тут же принял он решение.
– Тогда поторопись. Буду ждать тебя там. На улице, у подъезда.
Теперь дом казался Громову не только мощным и величественным, но еще мрачным в своем могуществе и одновременно бессилии перед всем, что в нем происходит. Саша снова вышагивал вдоль подъездов, и остатки его уверенности в том, что призрак может быть только плодом воображения
Возле подъезда Люду он не приметил, но только подошел к двери, как сзади раздался скрип тормозов и послышался короткий гудок.
Саша обернулся. С пассажирского сиденья автомобиля вылезал Валентин Петрович Рощин собственной персоной. Видимо, Люда уже успела рассказать о том деле, в которое они ввязались, своему помощнику. Правда, называть мужчину ее помощником было, мягко говоря, неправильно. Таковым он числился по документам, а в действительности как раз и управлял всем отделом, начальница же пока только перенимала нужные навыки.
– Пойдемте, – кивнула Громову и Рощину Людмила, процокав мимо них на своих двенадцатисантиметровых каблуках.
В квартире старушки было многолюдно. Несколько человек ходили туда-сюда и что-то осматривали. Возле открытого окна стоял седой мужчина, бледный и потерянный. Он периодически бросал быстрые взгляды то на посторонних людей, то на тело женщины, все еще висевшее под потолком. Тут же валялась перевернутая табуретка.
Завидев Людмилу и Валентина Петровича, один из полицейских подошел к ним и стал тихо докладывать:
– Мы не стали снимать тело. Вас дожидались. По всему видно, смерть некриминальная. Следов насилия не обнаружено. Видимо, старушка сама встала на табуретку и свела счеты с жизнью.
– А это кто? – Рощин кивнул на пожилого мужчину у окна.
– Сын. Он и нашел труп.
– Давно висит? – Валентин Петрович заинтересованно посмотрел на тело.
– Несколько дней. Точнее не скажу. Только после экспертизы. Можно снимать?
– Сейчас… – Рощин обошел вокруг трупа, поднял табуретку, встал на нее, осмотрел потолок и только после этого дал команду убрать тело.
– Похоже, мы зря приехали, – констатировал он и с усмешкой посмотрел на Людмилу: – Опять вам с Громовым что-то мерещится.
Начальница поморщилась:
– Я вовсе не имела в виду, что тут должен быть какой-то криминал. Речь идет о другом.
– Ага! О призраке, который решил избавиться от ни в чем не повинной старушки, – хмыкнул Рощин.
– Я этого не говорила.
– Ну-ну! Твой интерес исчерпан?
– Валентин Петрович, если вы не против, я бы хотела здесь задержаться, – твердо сказала Люда и посмотрела Рощину в глаза.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Что ж, дело твое. – Людин помощник вздохнул: – Только вряд ли ты что-нибудь найдешь. Сева же сказал, смерть некриминальная. Или ты ему не доверяешь?
– Почему? Доверяю. Только это дело может выходить за рамки реальности. Боюсь, вы меня
– Да все я понимаю! В молодости сам такой был. А потом понял, что не следует тратить драгоценное время на всякие глупости.
– Считайте, что я пока этого не поняла.
– Сева, забирайте тело, – вместо ответа приказал Рощин.
– Будем делать вскрытие?
– Будем. Людмила Аркадьевна хочет быть уверенной, что здесь и правда ничего нет.
– Хорошо, – кивнул эксперт.
Через двадцать минут квартира опустела. Остались только Люда с Сашей и мужчина, по-прежнему стоявший у окна.
– Значит, именно вы нашли тело? – начала разговор Люда, и мужчина был вынужден оторваться от созерцания улицы.
– Я, – кивнул он.
– Давайте пройдем на кухню. Вам, я вижу, здесь некомфортно… Вы сын погибшей? – уточнила Людмила уже в кухне, устроившись на стуле.
– Сын. Евгений Шварц.
– А ваша мать…
– Ангелина Семеновна Шварц. Не понимаю, почему она так поступила! – Седой человек судорожно всхлипнул и сжал кулаки.
– Расскажите, пожалуйста, о маме, – попросила Люда. – Может, мы поймем причину ее поступка…
– А что, собственно, рассказывать? – пожал мужчина плечами. – Моя мама самая обычная женщина. Ничем не примечательная.
– Где она работала? Долго ли проживала в этой квартире?
– Мама никогда не работала. Замуж вышла рано, в восемнадцать лет. А вот отец женился поздно, ему тогда было ближе к сорока. Я не знаю, кем он работал, но вроде там что-то было связано с правительственными заданиями. Иногда я не видел папу месяцами. Знаю, что сюда родители переехали через два года после свадьбы и больше место жительства не меняли.
– А почему ваша мама нигде не служила?
– Отец хорошо зарабатывал. Мы прекрасно жили. Правда, у меня было мало друзей. Многие отказывались со мной дружить из-за этого самого дома.
– Вот как? – удивилась Людмила. – Почему же?
– Ходили слухи, что в доме пропадали люди. Сейчас-то я знаю, что так оно и было, что в период репрессий каждый мог попасть под тяжелую руку тогдашней власти. А в детстве я мало что в этом понимал. Просто слышал, как ребята говорили про проклятый дом, про то, что родители запрещают им общаться с теми, кто живет в нем. Я считал, что они все придумывают, и очень обижался на них. И только спустя много лет узнал правду.
– А разве мама никогда не рассказывала вам об истории дома?
– Никогда. Она старалась оберегать меня от негативной информации.
– Мы слышали, что Сталин избавился от многих неугодных ему людей посредством этого дома, – сообщила Люда. – Вашего папы это не коснулось?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Он умер в начале семидесятых от инфаркта.
– А сколько лет было вашей маме? – поинтересовался Саша.
– Девяносто пять. В прошлом месяце мы отмечали ее юбилей.
– Значит, ничто не предвещало несчастья?