Мистицизм

Андерхилл Эвелин

По всей вероятности, лишь очень немногие мистики способны описать непосредственное Видение Райского Блаженства — знание, получаемое при соприкосновении с пламенным сердцем Реальности, которая объединяет в одно целое уровни Бытия и Становления, Единовременное и Последовательное, Вечного Отца и Его олицетворение в "созидающем Слове". Рассматривая озарение, мы пришли к выводу, что эта способность характерна лишь для мистического гения очень высокого ранга. Ее лучшее художественное воплощение дается в отрывке "Божественной комедии", где Данте рассказывает о том, как он на мгновение заглянул в Эмпирей. До этого он имел возможность наслаждаться символическим видением двойственной Реальности как текущей Реки Света и как неподвижной Белой Розы (См. «Рай», XXX. 61-128). Теперь эти два аспекта исчезают, и он видит Единство.

Мои глаза, с которых спал налет,Все глубже и все глубже уходилиВ высокий свет, который правда льет.И здесь мои прозренья упредилиГлагол людей; здесь отступает он,А памяти не снесть таких обилий.Как

человек, который видит сонИ после сна хранит его волненье,А остального самый след сметен,Таков и я, во мне мое виденьеЧуть теплится, но нега все живаИ сердцу источает наслажденье…. ..Свет был так резок, зренья не мрача,Что, думаю, меня бы ослепило,Когда я взор отвел бы от луча.Меня, я помню, это окрылило,И я глядел, доколе в вышинеНе вскрылась Нескончаемая Сила.. .Так разум мой взирал, оцепенелый,Восхищен, пристален и недвижимИ созерцанием опламенелый.В том Свете дух становится таким,Что лишь к нему стремится неизменно,Не отвращаясь к зрелищам иным,Затем, что все, что сердцу вожделенно,Все благо — в нем, и вне его лучейПорочно то, что в нем всесовершенно. [749]

749

"Рай", XXXIII. 52–63, XXXIII. 76–81, XXXIII. 97-105.

На полпути между постижением Вечной Реальности в духе Данте и созерцательным общением с Божественной Личностью находится тип мистика, чье восприятие сверхчувственного нельзя строго классифицировать ни как личностное, ни как космическое и трансцендентное. Для такого человека Бог представляется прежде всего Совершенством — Добром, Истиной и Красотой, Светом, Жизнью и Любовью, — которые открываются ему уже в самые первые мгновения озарения. Здесь символы, под видом которых мистик постигает Бога, по-прежнему являются философскими абстракциями, однако для него они перестают быть таковыми и обретают новую жизнь. Такие созерцатели тоже подчеркивают неизреченный и не имеющий подобий характер Абсолюта, однако созерцание пробуждает в них восторженную личностную любовь.

Так, в одном из своих самых знаменательных откровений Анжела Фолиньоская воскликнула: "Я видела Бога!"

"И когда я, — говорит ее секретарь — писарь из монастырской братии, — спросил у нее, что она видела, как видела и видела ли что осязаемое, то на мои вопросы святая отвечала: «Я лицезрела полноту и ясность и осознавала их в себе в таком изобилии, что не могу ни описать их, ни уподобить чему-либо. Не могу сказать, что видела нечто телесное. Все было так, словно я нахожусь на небесах: настолько велика была красота, что я не в силах поведать о ней ничего, кроме того, что было это небесное Великолепие и царственное Благо»". [750]

750

St. Angele de Foligno, "Le Livre de l'Experience des Vrais Fideles", pp. 78, 116 (English translation, here very imperfect, pp. 169, 174).

2. Созерцание имманентности. — Второй тип созерцателей руководствуется "Любовью, которая изгоняет страх". У них преобладает ощущение близости Бога, утешительной интимности Его присутствия, а не удаленности, недостижимости и трансцендентности Бесконечной Жизни, о которой представители первой группы высказывались лишь намеками, заимствуя образы у поэтов-метафизиков. Представители же второй, говорит Хилтон, используют любимый образ и "чувства свои насыщают вкушением Его невидимого Блаженного Лика". [751] Для описания Истины эти мистики предпочитают использовать средства, с помощью которых можно выразить чувства радости, доверия и преданности, причем такие эмоции, как восхищение и благоговейный ужас, отходят на задний план, хотя и безусловно присутствуют, как во всякой совершенной любви.

751

"Scale of Perfection", bk. II. cap. XLI.

Эти созерцатели рассказывают нам о своем изменившемся восприятии Сущего как о радостном общении с близким человеком — как о пришествии Жениха или о восторженном погружении в Несотворенный Свет. "Нет ничего более достойного и приятного, чем дар созерцания! — восклицает Ролл. — Ибо оно возносит нас над скверной и отдает в распоряжение Бога. Что иное есть дар созерцания, как не начало радости? Что иное есть полнота этой радости, как не еще один дар?" [752] В подобном "светлом созерцании", говорится в "Зерцале кротких душ", "душа преисполняется радости и веселья". Ни полное спокойствие, ни неудержимое ликование, ни какое-либо другое приятное состояние, возникающее в обычном человеческом сознании, не дают представления об этой мистической радости. На какое-то мгновение она прикоснулась к Божественной Жизни, знает все и в то же время не знает ничего. Она постигла тайну бытия, но не разумом, а слиянием с ней, ведь только таким образом можно по-настоящему что-то познать.

752

"The Mending of Life", cap. XII.

Там, где преобладает эмоция личной близости, то есть там, где самой своей натурой, помимо воспитания, мистик предрасположен к тому аспекту

христианской веры, где ее предмет — личное воплощение Бога, а не абстрактные построения относительно сути и природы Святой Троицы, — там мы чаще всего встречаем описания созерцания в духе возвышенной Дружбы. Реальность для такого мистика представляется Личностью, а не Состоянием. Во время молитвы единения у него возникает чувство, что происходит подлинное общение, слияние его личности с другой, Божественной Личностью. "Бог, — говорит он в таком случае, — встречает душу у ее Источника", то есть в тех тайных глубинах индивидуальности, где она проистекает из Абсолютной Жизни. Очевидно, что с психологической точки зрения "ступень созерцания" в данном случае совпадает с той, которую мистик безличностного типа достигает в опыте Бездны. Однако с точки зрения субъекта эта радостная личная встреча с Возлюбленным будет весьма отлична от погружения в "пустыню Божества", которую описывали Экхарт и его последователи. "В этом единении души с Богом, — говорит Хилтон, — дается взаимный брачный обет, который никогда не будет нарушен". [753]

753

"The Scale of Perfection", bk. I. cap. VIII.

Св. Тереза является классическим представителем созерцателей страстно-эмоционального склада, однако красноречивые образчики ментальности такого типа дают нам также св. Гертруда, Сузо, Юлиана, Мехтильда Магдебургская и многие другие. Эти авторы донесли до нас прекрасные и в высшей степени трогательные описания мистической любви. Изречение Юлианы: "Я увидела Его и искала Его, я обрела Его и продолжала желать Его" сжато выражает сочетание экстатического достижения и ненасытного желания, а также ее переживание присутствия одновременно друга и Бога. То же самое можно сказать и о ее Десятом Откровении Любви, во время которого, "исполнив меня сладчайшей радостью, Он приоткрыл моему пониманию блаженный Лик Божий, или, как еще об этом можно сказать, пробудил мою душу к видению, то есть к постижению бесконечной Любви, которая не имеет начала, присутствует в настоящем и пребудет вечно. По сему всеблагий Господь наш молвил мне: "Виждь, что есть любовь Моя!", что прозвучало для меня как слова: "Дорогая моя, созерцай и зри Господа Бога своего, Который есть Творец твой и бесконечная радость твоя!"" [754]

754

"Revelations of Divine Love", cap. XXIV.

"Отверзлись очи души ее, — записал тот, кому св. Анжела Фолиньоская диктовала свои откровения, — и узрела она Любовь, медленно движущуюся по направлению к ней. И видела она ее начало, но не видела конца, потому что Любовь эта была бесконечна. Не было цвета, которому она могла бы уподобить сию Любовь, ибо, когда открывалась Она, святая лицезрела Ее глазами души своей более ясно, нежели она могла бы делать это глазами плоти. И тогда Любовь принимала для нее вид серпа, но не в реальном и осязаемом подобии, а в том, что сначала не отдавала себя сполна, а лишь позволяла понять; и святая поняла. Возрастание же понимания сей Любви побуждало ее стремиться к Ней еще больше". [755]

755

St. Angele, op. cit, p. 156 (English translation, p. 178).

Прекрасное описание мистического общения с Другом дает нам Мехтильда Магдебургская, чье созерцание носило явно выраженный эмоциональный характер.

"Благодаря молитве, — говорит она, — великий Бог входит в маленькое сердце, и тогда жаждущая душа сполна вкушает Его. В молитве двое влюбленных, Бог и душа, радостно встречаются в комнате, где без конца говорят лишь о любви". [756]

Мы уже говорили, что учение о Святой Троице дает возможность христианским мистикам, а также всей традиции христианского мистицизма в целом согласовывать этот подход к осознанию Реальности с безличностным «отрицательным» подходом к восприятию неизреченного Единства и безвидного Абсолюта. В своих крайних проявлениях эти два подхода представляются нам столь далекими друг от друга, что мы чувствуем себя вправе, вслед за Экхартом, проводить различие между непознаваемой целостностью Лика Божьего и познаваемой личностью Бога. И все же «образ» и «круг» представляют собой различные проекции одного целого. Все мистики — и мистики немецкой традиции прекрасно продемонстрировали это — разделяют убеждение Данте в том, что эти два аспекта реальности, эти два уровня бытия, какими бы далекими друг от друга они ни были, в действительности есть Одно. [757] И тот, и другой являются способами описания контактов человека с Абсолютной Истиной, "которая присутствует и в то же время отсутствует, близка и в то же время далека", с тем Триединым Ноуменом, di tre colori e d'una continenza, [758] Который есть Бог. Оба эти способа необходимы, если мы хотим составить некоторое — пусть сколь угодно несовершенное — представление об Абсолютной Реальности. Свидетельства различных мистиков напоминают описания одной и той же страны, выполненные двумя путешественниками, один из которых умеет живописать прекрасные пейзажи, а другой — фауну и флору. Если мы хотим получить подлинное представление об этой стране, мы должны принять во внимание свидетельства обоих путешественников.

756

"Das Fliessende Licht der Gottheit", pt. V. cap. 13.

757

"Рай", XXXIII. 137.

758

Трех цветов и единого содержания (итал.).