Мистификации Софи Зильбер

Фришмут Барбара

— Фон Вассерталь! — не веря своим глазам, воскликнула Амариллис Лугоцвет. — Как вы попали в Атлантику?

Фон Вассерталь, улыбаясь, поплыл рядом с хрустальной ладьей.

— Вы ведь знаете, я плавал во всем океанам… Совершил настоящий круиз, но теперь кошмар кончился, чужане заключили мир и намереваются вновь отстраивать свои ужасные города.

— Что такое вы говорите? — Амариллис Лугоцвет нахмурила лоб. — Воина кончилась? Когда я отплывала на Авалон, она еще даже не началась. — Она вздохнула. — О, Нордвинд!.. О, Альпинокс!.. А я-то думала, они все еще ждут меня в

бухте Кармартен.

— Об этом не беспокойтесь, — сказал фон Вассерталь. — Я только что покинул остров Ис, где все общество в полном сборе и ждет вас. Изабель и Розабель тоже там, тоже прибыли с Авалона.

— Бедный Альпинокс… а я-то ему обещала, что все эти годы проведу вместе с ним.

— Альпинокс? — Фон Вассерталь громко расхохотался. — Вот уж кто не остался внакладе. С тех пор как я его встретил, он только и говорит, что о своем путешествии с Нордвинд. Кажется, он побывал в Гренландии и на Северном полюсе и полон впечатлений. Его симпатия к ледяным утесам, должно быть, зародилась в один из последних ледниковых периодов. Так или эдак, но он в восторге и подумывает снова затеять процесс обледенения Альп.

— Еще чего не хватало! Пусть и не думает, — вскипела Амариллис. — Этого уж мы, во всяком случае, не допустим, надеюсь, вы со мной согласны, милый фон Вассерталь? — Полная боевого задора, она взглянула вниз, на плывущего. Фон Вассерталь с улыбкой кивнул и заметил: — А теперь следуйте за мной, я постараюсь как можно быстрее доставить вас на остров Ис, — там вы сможете сразу же поговорить обо всем с Альпиноксом.

— Как же я могу за вами следовать? — немного растерянно спросила Амариллис Лугоцвет.

— А вот так — прыгайте-ка сюда!

Амариллис Лугоцвет прыгнула и очутилась внутри наполненного воздухом пузыря, как раз подходившего ей по размеру. Водяной, надув пузырь потуже, замкнул его и потащил за собой. Это была большая любезность с его стороны, и Амариллис Лугоцвет была ему за это благодарна, ибо Атлантика даже в это время года могла оказаться, по своему обыкновению, весьма холодной и неприветливой. Правда, она охотно вспоминала посещение подводного дворца фон Вассерталя, но разве можно сравнить прозрачную, как слеза, и пронизанную солнцем воду озера с этой чащей водорослей и взбаламученным песком, а чем ближе в Бретани, тем больше становилось мути. Временами впереди ничего не было видно, однако фон Вассерталь без труда находил дорогу сквозь подводные заросли, наверное, он руководился не зрением, а каким-то особым чутьем. Во всяком случае Амариллис Лугоцвет бесконечно радовалась, что может скользить рядом с ним, так надежно укрытая от всего, что болтается и плавает вокруг.

Благодаря пузырю, она оказалась полностью в стихии фон Вассерталя, и при других обстоятельствах могла бы чувствовать себя пленницей. Но сейчас это доставляло ей удовольствие, и она не сводила с него глаз.

Прошло порядочно времени, — Амариллис была бы не прочь, чтобы оно длилось подольше, — и она стала замечать сквозь водоросли огромные каменные глыбы — менгиры, целые каменные коридоры, ей казалось, что она различает также и нечто похожее на городские стены и развалины зданий, между которыми сновали

рыбы.

Фон Вассерталь приблизился к похожему на бывший дворец каменному зданию, свободному от водорослей, потому что здесь обитали большие рыбы. Он без труда открыл тяжелую дверь, и они проникли в красивый зал, убранный строго, без лишней роскоши. Фон Вассерталь огляделся, однако, не увидев никого, сделал Амариллис знак, чтобы она еще немного потерпела, и они выплыли из дворца наружу, направляясь сквозь воды, становившиеся все мельче, к берегу маленького острова Эр-Ланник в Морбиавском заливе. Еще до того, как они ступили на землю, Амариллис Лугоцвет заметила, что каменные глыбы расположены полукругом, и, выбравшись из своего пузыря и взойдя на берег, поняла, что то была ушедшая под воду вторая половина большого кромлеха, который она уже не раз видела сверху.

— Я устроил себе в подводном дворце Ис временное пристанище, — сообщил фон Вассерталь, стряхивая воду с волос и одежды, — я и мои друзья иногда пользуемся им во время путешествий. — Он снова показал на воду. — Не бог весть как роскошно, но для краткой остановки вполне удобно. Остальные, по-видимому, решили сделать вылазку на сушу, — продолжал он, вглядываясь в даль, и приставил к глазам ладонь, чтобы защитить их от солнца. — Дайте мне только перевести дух, и мы незамедлительно их отыщем.

Солнце мягко пригревало, и дул легкий ветерок, развевавший его длинные волосы.

Амариллис Лугоцвет подставила лицо ветру и втягивала носом воздух. По ее ощущениям, стоял конец августа, вот только какого года, это ей еще надо было выяснит.

— Итак, война кончилась, — задумчиво сказала она прежде и всего подумала о семействе фон Вейтерслебен. — И это была страшная война, — прибавила она, вспомнив свои тяжелые предчувствия.

— Что верно, то верно, — откликнулся фон Вассерталь. Даже он, никогда не принимавший близко к сердцу бедствия чужан, сейчас нахмурился, и на лице у него появилось страдальческое выражение. — Самая страшная из всех.

— Есть у вас какие-нибудь известия с вашего озера? — спросила она с тайной надеждой узнать что-нибудь о поселке.

— Природа там не пострадала, — сообщил он, — это все, что мне известно, да и озеро как будто в хорошем состоянии.

— Вы намерены вскоре туда вернуться? — спросила Амариллис Лугоцвет.

— Думаю, все мы вернемся, — ответил фон Вассерталь таким тоном, словно не допускал иной возможности.

Амариллис Лугоцвет задумалась.

— По чести говоря, не знаю, — не будь у меня некоторых обязательств… не знаю, вернулась бы я или нет.

— Вернетесь, — решительно заявил фон Вассерталь. — Все мы вернемся, должны вернуться, пока пребываем в этом образе.

— Да, вы правы, — ответила Амариллис, — в этом образе я бы все равно вернулась.

— В последнее время среди долговечных существ часто раздаются такие речи, — задумчиво произнес фон Вассерталь. — Похоже, что все уже не удовлетворены своим нынешним образом. Время от времени делается предложение вселиться обратно в материю, в вещи, отдалиться от чужан настолько, чтобы всякое сходство было погребено во прахе истории.