Мистификация (сборник)
Шрифт:
— Вы полагаете, люди Кроу могут заставить нас покинуть эти места?
— Это один из возможных сценариев. Могут сжечь здешнюю сельву, что обычно и делают, вырубив предварительно наиболее ценные породы деревьев. Могут, наконец, поступить так, как поступили одиннадцать лет назад с родичами Чико…
Пастор замотал головой:
— Нет-нет, невозможно. Теперь такое невозможно… Они же христиане?
— О ком вы говорите, Антонио?
— О тех… О молодом Кроу… О его людях…
— Черт побери! О-о, простите меня, ради бога, пастор… Люди Кроу — христиане!.. Послушайте же… Индейские деревни к югу от Риу-Негру, о которых я уже упоминал, — их было несколько, не менее пяти, — были сожжены напалмом; жители, кто не сгорел заживо, были убиты —
— Кажется, мы с вами поменялись ролями, Тун, — тихо сказал пастор. — То, что вы сейчас говорите, скорее пристало бы говорить мне, призывая к христианскому смирению и всепрощению.
— Нет… Вы готовы на этом остановиться, а я готовлюсь к дальнейшей борьбе. Боюсь, мы находимся на противоположных позициях по отношению к злу. И сожалею, что не сумел убедить вас.
— Не знаю… Я должен подумать… Но прошу: не задавайте ваших вопросов Чико. Можете обещать мне это?
— Вы лишаете меня возможности собрать доказательства преступления.
— Нет-нет… Продолжайте ваш поиск. Ради бога… Но мальчика оставьте в покое. Обещайте!
— Хорошо… Пусть пока будет по-вашему. Но вы тоже подумайте, пастор. Обстоятельства могут измениться, и тогда…
— Вот тогда мы и продолжим разговор.
— Если не будет поздно.
— Все в руках господа, Тун.
— Разумеется. Однако господь любит, когда ему помогают.
Сказав это, Тун подумал, что пастор может обидеться. Пастор, однако, не выразил недовольства. Он лишь покачал головой, усмехнулся и, приподняв жалюзи, высунулся в окно. Несколько раз втянув носом воздух, он сообщил, что рыба дожаривается, и пригласил Туна разделить с ним трапезу.
Большой белый катер Арчибальда Кроу пришвартовался у деревянного причала в устье Утаяли вскоре после полудня, когда солнце еще находилось в самом зените. Кроу в элегантном белом костюме, белых туфлях и белом тропическом шлеме первым шагнул на причал, небрежно кивнул низко склонившемуся Лопесу и внимательно оглядел берег. На обширной расчищенной площадке под могучими густолиственными фикусами, веерными равеналами и цветущими цезальпиниями [1] лежали аккуратные штабеля темных стволов со свежеснятой корой. Невдалеке в густых зарослях надрывно гудел трактор. Подъехал тяжело нагруженный лесовоз, и двое полуобнаженных рабочих возле небольшого подъемного крана торопливо принялись за разгрузку.
1
Представители вечнозеленой древесной флоры в бассейне Амазонки.
У причала работа, кажется, спорилась… Кроу подумал, что вчерашний «втык» образумил Лопеса.
Обернувшись к своему спутнику, который неторопливо вылезал из рубки, придерживаясь за высокий борт катера, Кроу бросил:
— Сегодня тут порядок, Хьюго… Может, и зря привез вас?
Спутник Кроу молча пожал мощными плечами. Это был крупный, широкоплечий мужчина, массивного телосложения, в больших темных очках, закрывавших
Кроу подумал об этом, и где-то в глубине снова шевельнулась противная мысль, которой он старательно избегал, что ему как раз и недостает той убежденности в собственном превосходстве и неоспоримости права поступать по-своему, которыми наделен Хьюго. Взгляд Кроу, обращенный к «вернейшему, незаменимому и пожизненному», как было написано в завещании отца, «помощнику и другу семьи», выразил сложные чувства. Промелькнули, быстро сменяя друг друга, восхищение, зависть, тревога, брезгливость, сомнение… Видимо сосредоточившись на последнем, Кроу нахмурился и поспешил отвернуться.
Лопес украдкой переводил настороженный взгляд с лица босса на выраставшую над причалом массивную фигуру Одноглазого. Прозвище «Одноглазый» давно и прочно прилипло к Хьюго, после того как девочка-индеанка в одном из борделей Манауса выколола ему левый глаз шипом драцены. Именно поэтому Хьюго постоянно носил большие темные очки в черепаховой оправе, инкрустированной золотом.
Заметив, что босс отвернулся, Лопес поспешил приветствовать Хьюго еще более униженно, чем самого Кроу.
Хьюго поставил ногу в высоком шнурованном башмаке на доску причала, надавил, пробуя прочность дерева, и, не обращая внимания на подскочившего Лопеса, отвернулся с коротким распоряжением к кому-то внизу в катере.
Лопес протянул руку, чтобы помочь Одноглазому перейти на причал, но Хьюго, не поворачивая головы, пробормотал «пшел» и переступил на причал второй ногой. Доски заскрипели и прогнулись под его тяжестью. Кроу с опаской глянул вниз на темную, медленно струящуюся воду Утаяли, оглянулся на Хьюго, предупредил:
— Подождите-ка там… Я сначала сойду.
Когда, сопровождаемый Лопесом, он преодолел двадцатиметровый дощатый настил причала, Одноглазый-Хьюго подал знак кивком головы, и на причале один за другим появились шестеро в полувоенной тропической униформе, с пистолетами у пояса и автоматами на груди. Они рысцой сбежали на берег, и за ними неторопливо проследовал Хьюго, тяжело ступая большими шнурованными башмаками на толстой подошве.
Кроу уже сидел в плетеном кресле у стола, под легким полотняным тентом. Стол был заставлен бутылками и разноцветными китайскими термосами. Лопес осторожно наливал в высокий хрустальный бокал прозрачную зеленоватую жидкость. Кроу призывно махнул рукой. Хьюго подошел, присел на свободное кресло с другой стороны стола. Лопес поставил хрустальный бокал перед Кроу и протянул Одноглазому бутылку с зеленой жидкостью. Тот мельком глянул на этикетку и отрицательно качнул головой.
— Напрасно, — заметил Кроу, сделав глоток из хрустального бокала, — божественная штука. Особенно в такую жару.
Он снял свой белый пробковый шлем, принялся вытирать платком лоб и шею.
— Джин с тоником, два к одному, Лопес, — объявил Одноглазый и, скрестив на груди мощные руки, откинулся в кресле.
— И это напрасно, — процедил Кроу, потягивая из своего бокала, — не понимаю, неужели вам не жарко, Хьюго?
— Жарко, — последовал ответ, — что из того?
— По обыкновению, выпендриваетесь, хотя тут ни к чему.
Хьюго презрительно усмехнулся и пробормотал что-то неразборчивое.
— Не понимаю по-немецки, уже не раз говорил вам, — наставительно заметил Кроу.