Мистика древних курганов
Шрифт:
В результате переписки с министром, а затем и с директором Археологического института профессором Н. В. Покровским уже 23 мая 1898 года, всего через два месяца, разрешение И. Л. Горемыкина было получено. А спустя три месяца (поразительно краткий срок для, казалось бы, неповоротливой бюрократической машины!), 23 августа 1898 года, в здании Кишиневского реального училища уже состоялось торжественное открытие БГУАК. Показателен список приглашенных и присутствующих на этом торжестве: бессарабский губернатор, епископ Кишиневский и Хотинский, управляющий Бессарабской палаты, все директора кишиневских гимназий и другие «отцы города».
С неслыханной для нашего времени оперативностью были решены организационные вопросы: в здании реального училища выделены помещения для архива и библиотеки с музеем, а также актовый зал
И. Н. Халиппа, старший брат Пантелимона Халиппы — депутата румынского парламента от Бессарабии, сенатора, поэта и публициста, родился в 1871 году в семье псаломщика в селе Куболта Сорокского уезда на севере Молдавии. Начав образование в школе в Бельцах, он продолжил его в Кишиневской духовной семинарии, а затем окончил Киево-Могилянскую духовную академию и получил назначение на должность помощника инспектора Кишиневской духовной семинарии. Будучи постоянным секретарем комиссии, И. Н. Халиппа являлся самым активным и преданным ее членом и одновременно археологом-любителем. В августе 1899 года он принял участие в работе XI Археологического съезда в Киеве, на котором продемонстрировал составленную им «Археологическую карту Бессарабской губернии». По словам И. Н. Халиппы, на эту карту, выполненную по данным корреспондентов и снабженную таблицей по отдельным категориям древностей, были нанесены 1464 кургана, 18 пещер, 49 городищ, 84 менгира (вертикально вкопанные каменные плиты. — Примеч. авт.) и другие памятники. Собранные сведения были переданы секретарю Губернского статистического комитета М. М. Савинскому и должны были быть опубликованы в «Обзоре Бессарабской губернии за 1901 год». Однако по невыясненным причинам этого не произошло, и дальнейшая судьба уникального и чрезвычайно ценного для археологов труда неизвестна.
Следует сказать, что БГУА.К хоть и была с помпой открыта, но с самого начала финансировалась в основном за счет частных пожертвований. Лишенная средств для археологических раскопок и профессиональных научных кадров, она была обречена на жалкое существование. Поэтому ее археологическая деятельность сводилась в основном к декларациям о необходимости и пользе занятий этой наукой. Отсутствие денег печальным образом сказалось и на созданном при комиссии музее. Для него так и не нашлось ни приличного помещения, ни каких-либо средств для приобретения экспонатов. Он бессистемно пополнялся за счет случайных подарков и редких пожертвований. В результате какой-либо ценной музейной коллекции создать так и не удалось. Материальная скудность сказалась и на практической деятельности. За все время ее существования члены комиссии совершили всего лишь несколько небольших археологических поездок с незначительными научными результатами.
В 1901 году И. Н. Халиппа выехал в село Стохное Оргеевского уезда, откуда привез каменный топор, а в 1903 году — в село Волчинец Кишиневского уезда, где в лощине Ла Бечь («У погреба») осмотрел продолговатый курган. По сообщению краеведа, первоначально он находился в лесу, но в настоящее время распахан, обсажен виноградником и действительно имеет вид погребного вала. На его поверхности он обнаружил
Более продуктивной оказалась другая поездка, которую совершили И. Н. Халиппа и член комиссии А. Л. Крылов в июле 1902 года. Здесь, у села Чеколтены Оргеевского уезда, они за один день «изучили» несколько курганов.
Вот вы проезжаете мимо этих молчаливых памятников времен минувших. Тщетно вы вопрошаете их, кто и с какой целью их насыпал? Кто и что в них есть? Таинственное прошлое выступает пред нашими глазами и нашим умом, и мы начертываем при помощи воображения картину прошлого.
Имя А. Л. Крылова практически ничего не говорит ни профессиональным археологам, ни знатокам-краеведам. А между тем личность эта весьма примечательная и совсем не характерная для сонного губернского городка. О А. Л. Крылове — провинциальном любителе древностей и активном члене Бессарабской архивной комиссии, сохранилось очень мало сведений. Известно лишь, что служил он во Владимирской, Виленской и Херсонской губерниях, Казани и Донской области. Затем был переведен в Кишинев, где занимал должность директора народных училищ Бессарабской губернии. Уже на Дону он предпринял раскопки курганов и сделал описание сохранившихся каменных баб. Из раскопок в Сальских степях (Калмыкия) А. Л. Крылов составил археологическую коллекцию, которую экспонировал на антропологической выставке в Москве. После доклада о каменных изваяниях и о старине Дона на археологическом съезде в Одессе был избран членом Императорского Русского археологического общества и Московского археологического общества, а в 1895 году становится действительным членом Одесского общества истории и древностей.
Несмотря на столь внушительный послужной список и звания, А. Л. Крылов не оставил сколько-нибудь серьезных научных трудов, так как все его публикации однозначно свидетельствуют, что он был лишь фанатичным любителем археологии, но отнюдь не академическим ученым. В его заметках содержится ряд интересных предложений, есть очень точные наблюдения и зарисовки, но в первую очередь это околонаучная беллетристика. Ее интересно читать, так как она бесхитростно передает ту интеллектуальную атмосферу, в которой вращалась русская провинциальная интеллигенция.
«Есть один, особенно характерный, памятник старины глубокой — это курганы, — отмечает в назидательной статье «Значение и поучительная сторона занятий археологией» А. Л. Крылов. — Они рассеяны по всему лицу русской земли. Во многих местах они исследованы и дали громадный материал для изучения археологии». Вспоминая о своих раскопках в Калмыкии, он пишет, что его интерес сообщился и другим лицам: «Во время раскопок курганы были окружены народом». (Замечу лишь, что с веками эта тенденция не изменилась.) Далее он совершенно справедливо продолжает: «То напряжение, с которым исследователи пытаются найти тайну курганов, очень интересно. И в Бессарабии точно так же должны быть исследованы курганы, и они скажут много о былом Бессарабии. Желательно, чтобы раскопки охватили как можно большую область. И тогда явится прошлое в предметах, кои погребены в недрах земли. Сии предметы покажут, где и как жили люди, обитавшие когда-то в старину на местах, на которых мы обитаем в настоящее время. Изучение памятников старины очень поучительно и интересно. А прошлое так важно знать», — бесхитростно заключает автор.
Одновременно он поднимает очень важную для того времени проблему, указывая на то, что, наряду с изучением храмов, архивов и языков, надо особое внимание уделить и древним степным сооружениям. «Когда будут исследованы, описаны и нанесены на карту все курганы, находящиеся в Бессарабской губернии… тогда можно будет сказать, что нечто сделано для Бессарабии. А пока, если сравнить с тем, что сделано в других губерниях, по вышеуказанным статьям, для Бессарабии не сделано, собственно, ничего», — справедливо заключает автор.