Мистика и не только
Шрифт:
– Нет. Я его уже отвез к себе домой.
– Толь, прошу, привези его обратно… – в ее голосе слышалась мольба.
Значит, все-таки, дело в этом проклятом камне. Ну, ни чего, я не бедная, одинокая мать, меня так просто не возьмешь… Я решил быть непреклонным, хотя мне это и трудно давалось, когда я слышал молящий голос своей любимой.
– Подожди. Я уже далеко. Через несколько минут приеду, и мы со всем разберемся.
Я отключился, чтобы не слышать их истошных криков.
Когда зашел в комнату, ребенок, что-то нечленораздельно крича, метался
За те минуты, что я ехал назад, отключив телефон, у меня в голове появилась и явственно прорисовалась одна интересная мысль: приступы… его приступы… в них есть один интересный момент, на который я раньше, как-то не обращал внимания… точнее я это видел, но не придавал этому особого значения. Ребенок застывает, ни на что не реагирует, зрачки широкие, он как бы без сознания, но… если кто-то без сознания, то взгляд не фиксирует, он направлен у него в никуда, а Ванька, четко смотрел мне в глаза, да еще с выражением, в виде злобы! Мальчиком управляют, точнее его телом. Кто-то паразитирует на нем. Некий, не видимый водитель, использует его как послушную машинку… И кто это, я кажется, знаю!
Во мне проснулась злость…
– Люба, выйди отсюда и не заходи, пока я тебя не позову – сказал я не терпящим возражения голосом, подняв ее на ноги.
– Ты привез?.. – сбивчиво пробормотала она, глядя на меня.
– Люба – я пристально посмотрел ей в глаза металлическим взглядом – Выйди из комнаты. Я совсем разберусь. Я знаю, что делаю – с этими слова, вывел ее в коридор.
– И не заходи, пока не позову! – еще раз громко повторил уже через плотно прикрытую дверь.
Взял стоявший рядом стул, поставил перед кроватью, сел.
– Андрей! Хватит валять дурака! Я тебе не Люба и со мной эти фокусы, с несчастным ребенком, не пройдут. Давай, поговорим, по-мужски.
Ваня перестал извиваться, замер, потом резко сел на край постели, уставив на меня, уже такой знакомый взгляд.
– Вот это другое дело – проговорил я как можно четче – Что тебе надо?
Рот ребенка зашевелился, оставив неподвижным все остальное лицо. Смотрелось это противоестественно, но еще неестественней зазвучал его голос – сиплый и абсолютно монотонный.
– Отдай амулет.
– Зачем? Чтобы ты продолжил мучить Любу с Ванькой, убивать людей? Я уже понял, без него ты выдыхаешься и скоро умрешь окончательно. Твое тело умерло уже несколько лет назад, но ты жив. Жив, за счет этого проклятого камня. Ты живешь в нем. Ведь так?
– Так.
– Но жил бы ты в нем и жил… черт с тобой! Но, ты же не даешь жить другим!
– Люба моя женщина. Я ее люблю и никому не отдам. Я первый никого не трогаю, лишь тех, кто хочет ее присвоить.
– Не ври! Ты никого не любишь, кроме себя. И на всех других тебе наплевать. Тебя, лишь, бесит, если, кто-то покушается на твою собственность. Но с чего ты возомнил, что Люба – твоя собственность. По какому праву? Ты испортил ей жизнь, ты изводил ее своей ревностью, ты даже
– Я смотрю, ты расхорохорился, любитель аппетитненьких вдовушек. Но учти: умру я, вместе со мной умрет и ребенок. Люба тебе этого не простит.
– Он же твой сын?
– Я сказал – он умрет вместе со мной.
– Ну и мразь же ты! Хорошо, я могу дать тебе возможность, запрятаться назад в свой амулет, но при условии, что ты раз и навсегда оставишь всех нас в покое. Другие варианты исключены. Я же прекрасно понимаю, что если оставить тебя с Ванькой, никому из нас, жизни, все равно, не будет. Так, что мне терять не чего. Решай. И побыстрее, а то ты меня начинаешь сильно раздражать. Могу психануть, и шанса у тебя больше не будет.
Ванюшка не двигался и молчал. Время тянулось бесконечно долго.
– Толенька… – послышался сзади Любин голос.
– Закрой дверь! – жестко пресек я.
Пауза продолжалась еще минуты две, но показалось, что прошло не меньше часа.
– Ладно. Подавись. Я согласен – прозвучал долгожданный ответ.
– Сейчас я привезу амулет, ты переберешься в него и после этого, я выкину его из дома.
– Валяй.
– Люб, заходи.
Она тут же вошла и села рядом с Ванюшкой. Он продолжал пребывать в оцепенении.
– Люб, сейчас я быстро съезжу за талисманом, а ты посиди тут.
С уверенным, неспешным видом я вышел из комнаты… и тут же очертя голову рванул…
Я несся как сумасшедший, не думая о камерах видеофиксации, проезжая на красный свет… Уже через полчаса, взлетел на пятый этаж, немного отдышался перед дверью квартиры, чтобы не иметь взъерошенный, запыхавшийся вид.
Ванька сидел такой же неподвижный с застывшим взглядом. Подойдя к нему, защелкнул цепочку на тоненькой шее. Он вздрогнул, оживился, зрачки его сузились…
– Мам, дядя Толя, вы, что здесь делаете? – в его лице появилось удивление.
– Ну, все, пора – сказал я невидимому четвертому, расстегнул застежку и вновь пошел на выход.
– Ты куда? – крикнула Люба.
– Скоро буду… и все объясню – ответил я уже из прихожей.
Начинало светать. Рождался очередной пасмурный осенней день. Пройдя через неухоженный парк, я вышел к берегу Химкинского водохранилища.
На мгновение разжал кулак. В ладони лежал окутанный желтоватой цепью неправильный формы камень, источавший бледно-голубое свечение.
– Прощай! Надеюсь, ты вечно будешь лежать на дне и никому, больше, не причинишь вреда!
Кулак сжался. Я размахнулся и, что есть сил, выкинул руку вперед и вверх… Как комета, блеснув хвостом, описав в воздухе дугу, амулет с тихим всплеском шлепнулся в воду. Несколько колец разбежались по водной глади и исчезли. От груди отлегла тяжесть и стало очень легко.
***
Приступы у Ванюшки прекратились, неприятные волнения улеглись, и жизнь пошла своим размеренным чередом.
Вот, в принципе, и вся история.