Митральезы Белого генерала
Шрифт:
— Стешу-то?
— Её.
— Всё хорошо с ней. Здоровье поправилось, грамоте выучилась, подросла-похорошела. Ещё немного и от женихов отбоя не будет.
— Женихов?! — недоверчиво хмыкнул Пахом, но, на своё счастье, наткнувшись на серьезный взгляд Дмитрия, промолчал.
— Готово, Дмитрий Николаевич, — закричал прибежавший их кузнечного цеха парень с затвором в руках.
— Ну-ка, дай, — взялся за доработанную деталь Будищев.
Кузнецы, следуя его эскизу, удлинили рукоять и загнули её вниз, чтобы он не упирался в прицел при перезарядке. Осторожно вставив затвор в винтовку, Дмитрий
— Сёмка, — позвал он загрустившего ученика. — Подай патрон!
— Сейчас, — встрепенулся мальчишка. — А какой?
— Ну раз винтовка, стало быть — винтовочный. Вон из той пачки, перевязанной бечевкой.
Получив требуемое, Будищев отвел ствол в сторону и осторожно зарядил своё оружие. Медный цилиндр со свинцовым наконечником, обвернутым в промасленную бумагу, напоследок тускло блеснув, исчезла в патроннике. Всё сработало штатно, оставалось только выстрелить. Но для последнего испытания Дмитрий решил перейти на задний двор.
— Береженного Бог бережет, а не береженного конвой стережёт, — объяснил он собравшимся вокруг любопытствующим. — Сёма, ну-ка нарисуй несколько кругов, один в другом, на той стене.
— Сейчас… ой, а чем?
— Держи, — протянул ему кусочек мела предусмотрительный наставник. — Только смотри, чтобы ровно!
Разумеется, ровно у мальчишки не получилось, и изображенная им мишень явно была кривовата, отчего вызвала немало смешков у собравшихся вокруг зрителей.
— А Сёмки весь кривой, весь кривой, — запел кто-то из его прежних товарищей гнусавым голосом, — а нам с яво не стрелять, не стрелять!
Частушка вызвала дружный смех у зевак, заставив покраснеть как рак несчастного ученика гальванера.
— Пойдет, — невозмутимо отозвался Дмитрий и, тщательно прицелившись, выстрелил.
Пуля с характерным звуком выщербила кусок кирпича хоть и совсем рядом с мишенью, но все же за пределами самого большого круга.
— Промазал! — почти злорадно заявил Пахом.
Будищев, не обращая внимания на его слова, что-то подкрутил и снова велел Сёмке подать патрон. Винтовка снова громыхнула, выбив очередной кусок стены уже внутри мишени, хоть и с краю. После каждого выстрела стрелок что-то регулировал, потом снова заряжал, стрелял, и пуля всякий раз ложилась все ближе и ближе к центру. Наконец, последние три выстрела пришлись прямо в яблочко, вызвав уже одобрительные возгласы у зрителей.
— Ай, молодца! — восхищенно покрутил головой Востриков. — Ну, могём!
— Не могём, а могем, — поправил его Дмитрий и, шутовски раскланявшись, заявил: — Спасибо Богу и мне, а тем кто мастерил — не!
— Вот так всегда! — разочарованно протянул кто-то из кузнецов, но юнкер перебил его.
— В таком деле, спасибо — много, а вот трешница в самый раз! — усмехнулся он и достал из портмоне кредитный билет зеленого цвета. — Вот вам, на всю артель!
Ответом на это были уже радостные крики собравшихся, особенно тех, кто принимал в работе непосредственное участие. Остальные, впрочем, тоже не отставали, здраво рассудив, что на эдакие деньжищи можно взять цельное ведро полугара, которое счастливчикам в одиночку
— Ты чего такой смурной? — поинтересовался Дмитрий у Сёмки, осторожно обматывая берданку ветошью.
— Ничего, — вздохнул тот.
— Так уж и ничего?
— Просто… раньше вроде друзья были, а теперь смотрят как на врага!
— Я смотрю, и на твою долю досталось, — понятливо кивнул наставник. — Что тут скажешь, бывает!
— И что теперь?
— А ничего. Твои прежние кореша, кем были, теми и остались, а ты, считай, стал классным гальванером. Многому научился, многое понял по жизни. Кичиться и задирать нос тут особо не чем, но и цену себе знать надо!
— Угу. Только все равно обидно. Всегда вместе были, за своего считали, а тут…
— Сёма, когда тебя Никодимыч чуть на тот свет не отправил, на этом заводе многие за тебя вступились?
— Нет. Только ты.
— А многие ли тебя в больнице навещали?
— Нет. Только вы со Стешей, и мамка с братьями.
— И тебе не все равно на мнение этих людей?
— Наверное… все равно.
— Вот и правильно.
— Митя…
— Что тебе?
— Мить, возьми меня на войну?
— Чего?!!
— Ну, правда, возьми. Я тебе пригожусь. Буду патроны подавать, оружие чистить и вообще… а научишь стрелять, так я тоже воевать стану. Вон у тебя сколько всего!
— Семён, послушай, — осторожно чтобы не обидеть паренька, начал Дмитрий. — Война дело серьезное. На ней всякое случиться может. И мне для полного спокойствия надо чтобы у меня дома все в порядке было. Понимаешь?
Насупившийся мальчишка только кивнул в ответ, всем своим видом показывая, что резоны старшего товарища нисколько его не убедили.
— А на кого я Стешу с Гесей оставлю? — зашел с козырей наставник, но на сей раз его ставка была бита.
— Да что с ними сделается? Чай, не маленькие уже. Гедвига Генриховна, дай ей бог здоровья, сама кого хочешь обидеть может. Да и Степаниде нашей палец в рот не клади! А на крайний случай, вон Федя есть!
— Это, с одной стороны, верно, — не смог не признать основательность его доводов Будищев. — А твоя мама и маленькие братья и сестры? Ты о них подумал?
— Я о тебе думаю, — буркнул ученик, поняв, что его загнали в угол. — Вдруг чего случится…
— И чем ты мне поможешь? Своим телом закрывать станешь?
— Если понадобится, то и стану!
— Не получится, — хмыкнул Дмитрий. — Во взрослом мужике свинцовая пуля может и застрянет, а тебя, брат, насквозь пробьет и дальше полетит. Поэтому давай договоримся так: Сначала ты подрастешь, а уже потом, мы с тобой поговорим, стоит на войну собираться, или нет. Лады?
— Лады, — вздохнул неудавшийся волонтер.
Глава 13
Правду говорят в народе, что долгие проводы — лишние слёзы. Отъезд Будищева вполне подтвердил эту народную мудрость в том смысле, что Геся со Стешей, как и полагается представительницам прекрасной половины человечества, не могли удержаться от всхлипываний. Пришедшая вместе с ними Анна Виртанен также поминутно бралась за платочек, и даже у крепящегося изо всех сил Сёмки нет-нет, предательски блестели глаза.