Митридат
Шрифт:
Стремительно пройдя через Пафлагонские горы, пятидесятитысячное войско вифинского царя лавиной обрушилось на понтийские селения. Однако Никомеда ждала неожиданность- селения были пусты. Случайный путник, пойманный всадниками Никомеда, поведал царю, что военачальники Митридата, едва сошел снег в горах, согнали всех жителей близлежащих деревень в укрепленные города вместе со скотом и скарбом.
«Митридат все предусмотрел,- размышлял Никомед.- Конечно, он ожидал моего вторжения, помня прошлогодний случай. Наверняка где-то поблизости затаилось понтийское войско».
Рассудок подсказывал Никомеду, что если утрачена внезапность,
– Стоять на пороге богатейшей страны со столь сильным войском и колебаться?!- возмущались ростовщики, обступив Никомеда.- Желанная добыча сама идет к тебе в руки, царь! Надо только взять ее. Какие могут быть сомнения?!
Прошлогодняя добыча, целиком доставшаяся ростовщикам, разжигала их алчное нетерпение.
– Смелее, царь!
– Мы все идем за тобой, так как верим в твою победу!
– Митридат трепещет перед твоим войском!- наперебой говорили царские заимодавцы.
И Никомед, не видя иного способа расплатиться с долгами, двинулся дальше в пределы Понта.
Уже к вечеру войско вифинян вышло к реке Амний…
Пологие берега реки утопали в сочной зелени деревьев; вокруг расстилалась равнина с редкими холмами. С одного из них дозорные Митридата увидели, как враги разбивают лагерь. Меняя коней, дозорные помчались в Синопу, где пребывали Архелай и Неоптолем, а один из них поскакал в Амасию к Митридату.
Медлить было некогда.
Митридат повелел Архелаю и Неоптолему с тем войском, какое было в Синопе, идти навстречу Никомеду. Им в помощь царь отправил сына Аркафия с тремя тысячами армянских всадников. Вслед за ним Митридат обещал привести остальное войско, которое из-за обозов и многочисленности не могло передвигаться столь же быстро.
Архелай и Неоптолем вывели из Синопы фалангу из греческих наемников под началом Дорилая, фракийских пелтастов, персидских лучников и метателей дротиков- всего двадцать тысяч воинов. И семьдесят боевых колесниц. Все это войско, легкое и стремительное, без промедления выступило в поход.
Едва разгорелся новый день. Никомед разослал во все стороны конные дозоры, чтобы разведать, есть ли поблизости неопустошенные селения и города. Дозорных долго не было. Когда вечерние сумерки заполнили долину, сделав зловещими очертания ближних гор, они стали возвращаться один за другим. Разведчики принесли своему царю утешительные и неутешительные известия одновременно.
В двух переходах отсюда, сказал один из них, есть другая долина, а в ней несколько богатых и многолюдный деревень. Другие видели пастбища, полные коров и овец,- совсем недалеко отсюда! Третьи видели город на развилке дорог: «Взять его будет нетрудно, ведь у города нет стен». Но четвертый гонец наткнулся на идущее скорым маршем понтийское войско…
– Войско небольшое, царь. Завтра оно будет здесь.
– Это Митридат?- испугался Никомед.
– Царского штандарта среди понтийских знамен не было,- ответил разведчик.- Скорее всего, это кто-то из полководцев Митридата.
Успокоенные тем, что Митридат далеко, а против них идет какой-то понтийский военачальник, полководцы Никомеда преисполнились
Дело было в том, что Архелай так рвался вперед, что тяжеловооруженная фаланга отстала по пути. И хотя Архелай успел соединиться с конницей Аркафия, сил для того, чтобы на равных противостоять Никомеду, у него было явно недостаточно.
Видя, что отряды вифинян выстраиваются для битвы, Архелай принял решение закрепиться в удобном для обороны месте и продержаться до подхода фаланги. К счастью, поблизости возвышался скалистый холм, с двух сторон прикрытый лесом и оврагами.
Архелай сделал эту возвышенность основой своей оборонительной позиции, послав туда лучников и дротометателей. Остальное войско Архелай расположил фронтом против выстроившихся в боевой порядок вифинян, так что один его фланг был прикрыт рекой, а другой – холмом. На этом пространстве Архелай собирался маневрами конницы, колесниц и пелтастов отражать атаки Никомеда, у которого было чуть больше тысячи всадников, а колесниц не было вовсе. Основной силой врага была многочисленная пехота.
Никомед сразу понял, что с захватом холма он смог бы прижать понтийцев к реке. Поэтому Никомед отправил для захвата господствующей высоты отборный отряд воинов. После упорной схватки вифиняне сбили с возвышенности легкую пехоту понтийцев и, разведя костры, дымами дали знать об этом своему царю.
Увидев, что его воины бегут по крутым склонам холма, а их преследуют вифинские гоплиты, Архелай послал на помощь своим часть конницы во главе с Аркафием. Никомед также двинул к холму свою конницу и пеших телохранителей. Тогда Архелай бросил на подмогу Аркафию Неоптолема, дав ему фракийских пелтастов. Никомед, завидев это, отделил от своего войска еще несколько тысяч гоплитов.
Неожиданно у подножия холма и на его склонах разыгралось кровопролитное сражение. Перевес вифинян в силах стал скоро сказываться, и понтийцы начали отступать, бросая убитых и раненых. Фланг обнажился. Воины Никомеда, преследуя отступающих, все больше заходили в тыл Архелаю.
Перешла в наступление и основная масса вифинского войска. Невзирая на это, Архелай с оставшейся конницей напал на победоносных воинов Никомеда, которые тотчас обратились против него. Архелай намеренно отходил к реке, чтобы дать возможность Неоптолему и Аркафию собрать свои рассеявшиеся в бегстве отряды.
Заметив, что полчища Никомеда, наступающие по всему фронту, уже близко, что они, торжествуя победу, ломают строй и с громкими криками бегут на помощь своим, Архелай бросил в атаку колесницы. Сам полководец ринулся в гущу врагов, видя, что битва проиграна, и желая лишь одного- с честью сложить голову.
Тысячи вифинян, оказавшись перед накатывающейся стремительной лавиной боевых колесниц, с которых дождем сыпались стрелы, заметались на широком пространстве между рекой и холмом, пытаясь построиться несокрушимой стеной. Кое-где им это удалось. Несколько колесниц перевернулись, когда бьши переколоты копьями мчавшие их лошади. Но остальные боевые квадриги ворвались в объятую паникой гущу воинов Никомеда, производя страшные опустошения. Остро заточенные косы, торчащие на колесах и на дышлах колесниц, рассекали людей, так что окровавленную равнину позади них устилали отрубленные руки, ноги, головы и вывороченные человеческие внутренности.