Митридат
Шрифт:
Это зрелище повергло в ужас войско Никомеда. Вифиняне, бросая оружие, побежали к лагерю. На них Архелай стал наступать с фронта, а
Неоптолем и Аркафий, вернувшие в битву свои отряды, обходили с флангов.
У лагерных ворот завязалась упорная сеча, там пали многие вифинские военачальники. Никомед со своими конниками пробился и ускакал в горы. Когда подошла фаланга Дорилая, все было кончено. У Никомеда полегло девять тысяч воинов, пятнадцать тысяч сдалось в плен. Остальные рассеялись по окрестным лесам и горам.
Случилось это в 88 году до нашей эры.
В
Вот почему все они принялись униженно кланяться и восторгаться непобедимой мощью владыки Понта. Однако Митридат прервал их словоизлияния, сурово спросив:
– Не на ваши ли деньги собрал Никомед свое войско? Не вы ли подталкивали его вторгнуться в мою страну?
– Уж если кто и подталкивал Никомеда к войне с тобой, о царь, так это Кассий, наместник Пергама,- ответил кто-то из ростовщиков.- Кассий и нам повелел выплатить Никомеду столько звонкой монеты, сколько он попросит.
– Это так, царь,- раздались другие голоса.- Мы выполняли волю Кассия, помогая Никомеду. Кассий властвует над нами, как ты властвуешь над своими подданными.
– И следовать за Никомедом вас тоже принудил Кассий?- с усмешкой спросил Митридат, который успел допросить некоторых пленных вифинян и знал истинное положение дел.- Мне известно, что вы требовали от Никомеда выплат по долгам, что именно это обстоятельство заставило Никомеда прийти на берега этой реки, где он потерял и войско, и обоз,- продолжил Митридат, не слушая оправданий из уст ростовщиков.- Из-за вашей беспредельной алчности испытал Никомед такую неудачу. Но было бы несправедливо, чтобы остались безнаказанными истинные виновники этой бойни.
Митридат кивнул в сторону равнины, где на кострах сжигали тела его воинов и павших вифинян.
– Я повелеваю,- Митридат повысил голос, желая, чтобы слышали все вокруг,- повелеваю оставить этих людей в живых, но отрубить им руки и в таком виде отправить к Кассию. Пусть он выслушает упреки и проклятия с их стороны, раз уж по его воле эти менялы и ростовщики оказались втянутыми в дела, жестокие и кровавые. Да скажите Кассию, что его постигнет та же участь, если он попадется в мои руки!
Последние слова Митридат произнес таким грозным тоном й взгляд его при этом светился такой ненавистью, что у некоторых из ростовщиков отнялся от страха язык, у других невольно подкосились колени. Лишь один из римлян по имени Тит Спурий, растолкав собратьев по несчастью, дерзко крикнул Митридату:
– Царь, если ты кичишься тем, что, калеча нас, даруешь жизнь, демонстрируя сатрапам свое милосердие, то я в твоем милосердии не нуждаюсь. Вели отрубить мне голову вместо рук, ибо я не хочу уподобляться фальшивой монете с обрезанными краями.
– Это ответ истинного ростовщика,- засмеялся Митридат.- Я выполню твою просьбу, римлянин.
Глава пятая
Луций Кассий с одним легионом, десятью тысячами союзных галатов и двумя тысячами мисийских всадников стоял укрепленным лагерем близ
Неожиданно в лагере Кассия появился Никомед в сопровождении семисот всадников. И тут же по всему стану разлетелась весть о победе полководцев Митридата у реки Амний, приведя в смятение в первую очередь союзников римлян.
Никомед вошел в палатку наместника, бесцеремонно отстранив стражу. И с порога объявил о том, что потерпел поражение.
– Я потерял все,- сокрушался Никомед, бессильно опустившись на стул,- лагерь, обоз, знамена, слуг, войско… Это бьша страшная битва! Столько ярости я еще не видел ни в одном сражении! Понтииские колесницы сокрушили моих воинов, превратили их в прах, в кровавые клочья!.. О Зевс, я сам чудом спасся!
– Как могло такое случиться?!- бормотал побледневший Кассий, выталкивая из палатки двух своих контуберналов.- Сколько же колесниц было у Митридата?
– Я сражался не с Митридатом, а с кем-то из его полководцев, кажется, с Архелаем,- ответил Никомед.- А может, с Неоптолемом. Мои воины видели обоих на поле боя.
– Неужели у тебя полегло все войско?- подступил к Никомеду Кассий.- Такого не может быть!
– Со мной семьсот всадников,- сказал Никомед и сам налил себе вина.- Около десяти тысяч воинов, тех, что я собрал после битвы, забрал у меня Аквилий. Кстати, тебе письмо от него.- Никомед вынул из-под хитона папирусный свиток и подал Кассию.
Тот взял его с растерянным видом. Было видно, что наместник думает сейчас не о войне с Митридатом, а о чем-то другом.
Пока Никомед пил вино, Кассий, сломав печать, быстро пробежал письмо глазами. Аквилий был по-военному краток. В нескольких грубых и непристойных выражениях он ругал Никомеда как бездарного полководца и труса. Затем давал указания, как действовать ему, Кассию, когда он, Аквилий, вторгнется в Понт, а легат Опий – в Каппадокию.
«Как бы ни было многочисленно воинство Митридата, ему неизбежно придется разделить его на три части, дабы отразить три наших войска,- писал Аквилий.- Таким образом многочисленность врагов не будет нам помехой и мы разобьем их по частям».
В конце письма стояла корявая приписка, чтобы Кассий держал Никомеда при себе и не давал ему никаких поручений.
– Останешься со мной,- хмуро промолвил Кассий, сворачивая папирус.
– Что ты намерен делать?- спросил Никомед, принимаясь за жаркое.
– Как что? Воевать с Митридатом!- огрызнулся Кассий, швыряя свиток на стол.- Кто, кроме нас, римлян, сможет умерить заносчивую гордыню этого деспота!
Громкий голос наместника разбудил его юную наложницу, спавшую за плотным пологом. Рыжеволосая красавица, румяная после сна, выглянула из-за занавески, не стыдясь своей обнаженной груди.
– Неужели выступаем, милый? – озабоченно спросила она и зевнула, широко открыв алый ротик, полный ослепительно белых зубов.
– Нет, нет, моя радость! – заулыбался Кассий, с вымученной легкостью подскочив к девице.- Можешь спать дальше. Мы тут просто… разговариваем с царем Никомедом.
– Ты не говорил мне, что ждешь в гости царя Никомеда,- заметила рыжеволосая, бросая на вифинского царя любопытные взгляды.
– Я и сам не ждал его,- пробормотал Кассий, загораживая гостя своей располневшей фигурой.- Иди, ложись, крошка. Не мешай нам с царем обсуждать важные дела.