Миттельшпиль

Логинов Анатолий Анатольевич

«Московскiя вдомости» 10.06.1909 г.

[1] — Воскликнув: «Сейте смерть!», спускайте псов войны. — Шекспир. «Юлий Цезарь»

[2] Слегка измененная запись из дневника Николая 2 за 12 июля 1914 г.

[3] Фактически 6,79 дюйма или 67,9 линии — 172,5 мм, длина ствола в 50 калибров.

[4] Casus foederis — причина для выполнения договорных обязательств. Напомню, что согласно договора 1879 г. между Германией и Австро-Венгрией, при нападении на одну из договаривающихся сторон России, либо страны, поддерживаемой Россией, вторая обязана выступить на помощь друг другу.

Если завтра в поход

А кто сражаться хочет,

Их воля: пусть воюют!

Анакреонт

(пер. Вересаева)

Дневник императора Николая II

23-го

июля 1909 г. Четверг. Утром узнал …: Англия объявила войну Германии за то, что последняя напала на Францию и самым бесцеремонным образом нарушила нейтралитет Люксембурга и Бельгии. Лучшим образом с внешней стороны для нас кампания не могла начаться. Принимал все утро и после завтрака до 4 час. Последним у меня были франц. и англ. послы Палеолог и Никольсон, приехавшие официально объявить о разрыве…[1]

Австро-Венгрия. Вена, дворец Хофбург. Июль 1909 г.

Эрцгерцог Карл, следующий по очереди и фактически единственный наследник престола Дунайской монархии, мерил шагами свой кабинет. Еще совсем недавно он одновременно печалился и радовался. Печалился из-за гибели родственников, но, с другой стороны, это ведь открыло ему путь к трону. Ибо своей очереди можно было и не дождаться. Поэтому в его печали был оттенок радости. Зато сейчас его терзали совсем другие чувства. Во-первых, оказалось, что сведения о смерти Франца-Фердинанда слегка преувеличены. Пока он находился в тяжелом состоянии и не приходил в сознание, он но был жив. Поэтому Карл взойти на трон не мог и временно стал всего лишь регентом. Что могло сказаться на исполнительности министров и последующих, в случае выздоровления Франца-Фердинанда — в очень тяжелые последствия при рассмотрении его нынешних действий. Однако пока министры выполняли его решения. Расследование покушения велось в экстренном порядке и уже дало однозначные результаты. Выяснилось, что главой банды террористов, состоящей из двух сербов и трех бывших членов недавно разгромленной русскими жандармами Боевой Организации эсеров, был один из близких сотрудников Азефа. Которого сами русские раскрыли, как секретного сотрудника охранки. Что приводило почти к однозначным выводам о том, кто и зачем организовал покушение. И даже участие сербов в акции легко объяснялось попыткой русской охранки переложить на них свою вину. И никто из министров не нашел возражений против отправки русским весьма заносчивого меморандума, скорее даже ультиматума, с тяжелыми, практически невыполнимыми требованиями. Эрцгерцог был весьма недалеким человеком и даже не давал себе отчета, что в настоящий момент он думает и действует не сам по себе, а исходя из того, что вкладывали в его уши «дорогие друзья». Только не его друзья, а друзья Британской империи. Ну и мадьяры, готовые ухватиться за любой повод, чтобы и отомстить русским за тысяча восемьсот сорок восьмой год и избежать возможных репрессий, которые, как они предполагали, обрушатся на них после введения чрезвычайного положения. Ибо война все спишет.

Его размышления прервал стук в дверь.

— Да! — воскликнул некоронованный пока владыка Двуединой империи.

Возникший на пороге старый дворецкий склонился в глубоком поклоне.

— Ваше Императорское Высочество. Вызванные вами господа прибыли.

— Зови, — согласился Карл.

Разговор, происходивший в кабинете наследника, оказался весьма тяжелым и продолжительным. Министры никак не могли прийти к согласию.

— … Ваше Императорское Высочество, несмотря на отрицательный ответ на меморандум, мы не обязаны первыми объявлять войну, — попытался объяснить ситуацию министр иностранных дел Алоиз фон Эренталь. — Ибо это дает возможность нашим союзникам отказаться от выполнения своих обязательств по договорам. Поскольку во всех заключенных нами договорах в качестве casus foederis указано именно нападение на нас.

— Но, господин фон Эренталь, это ведь русские напали на наш флот, наняли боевиков для убийства императора и отказываются выполнять наши требования! Так что акт объявления нами войны — всего лишь констатация сложившегося положения, — возразил министру советник наследника полковник Бороевич. Будучи хорватом по национальности и родившись в семье потомственных граничар[2], Светозар считал русских и сербов непримиримыми врагами Австрии, с которыми надо бороться любыми методами.

— Сможем ли мы при нейтралитете Германии устоять против русских? — обратился к начальнику Генштаба фон Эренталь.

— У нас меньше людей, и нас проще отрезать от внешнего снабжения. Но мы более компактны. Во всяком случае мобилизацию, которая ныне, как вы знаете, началась и фактически почти закончилась, мы провели быстрее. Да и наши арсеналы, включая богемские заводы, смогут быстрее снабдить армию оружием. Проблема в сырье для боеприпасов, но это проявится спустя некоторое время. Полагаю, господа, наше положение далеко не безнадежно. Если принять идею быстрой войны, то за счет нашего преимущества, мы в состоянии

нанести русским ряд поражений в приграничных сражениях. За счет концентрации сил, не ввязываясь в осады и поставив все на маневренную войну … да, шансы ворваться вглубь русской территории до того момента пока они проведут полную мобилизацию весьма высоки. И тут появляется возможность для мирных переговоров. Тем более, следует учесть, как потери России в японской войне, так и дружественный нейтралитет Германии, которая прикроет нас от атаки с севера. Если же Франция сохранит нейтралитет, а Британия будет дружественно настроена к нам… То я за скорейшее объявление войны, — ответил фон Хетцендорф.

— А что скажет герр фон Шенайх? — неожиданно вмешался в разговор молчаливо слушавший перепалку министров Карл.

Имперский военный министр привстал с места, поклонившись эрцгерцогу и ответил.

— Полагаю, Ваше Императорское Высочество, если мы решаемся на вступление в войну, то следует прислушаться к словам герра Конрада. Сосредоточить нашу кавалерию на восточном фронте и нанести внезапный удар. Я бы даже предложил командующего такой подвижной армией — генерала фон Хуйна, одного из лучших наших кавалерийских начальников.

— Ваше Императорское Высочество, — вступил в разговор фон Хетцендорф, — в Генеральном штабе рассматривался вариант такого начала войны. На доработку его до реально выполнимого плана потребуется не более трех дней.

— В таком случае, господа…, — договорить эрцгерцог не успел. В дверь опять постучали и тот же самый дворецкий, быстрым, на грани приличий шагом, войдя в кабинет, объявил.

— Ваше Императорское Величество! Только что поступило известие — после непродолжительной агонии, скончался, не приходя в сознание, эрцгерцог Франц-Фердинанд.

— Ступай, — распорядился Карл, даже не подумав наказать слугу за столь вопиющее нарушение этикета.

— Ваше Императорское Величество, — повернувшись на слова, произнесенные министром иностранных дел, бывший эрцгерцог с удовлетворением заметил, что все присутствующие стоят, склонившись в глубоком поклоне.

— Однако, не будем терять драгоценного времени, господа, — с показным смирением заметил он. — вернемся к рассматриваемому вопросу. Светозар, зачитайте проект манифеста.

«Император и Король Карл V.

Манифест моим верным подданным.

Моим искреннейшим желанием было посвятить те годы, которые Мне еще будут предоставлены Божиею милостью, делам мира и охранить Мои народы с тяжелых жертв и тягот войны. Провидение судило иначе. Происки преисполненнаго ненавистью противника вынуждают Меня ради охранения чести Моей монархии, для защиты ея престижа и ея державнаго положения, а равно для охранения ея достояния после долгих лет мира взяться за меч. Россия, уже несколько лет, как вступила на путь открытой враждебности по отношению к Австро-Венгрии. После досадного происшествия в Фиуме, наш Император и Король Франц-Иосиф, да покоится он с миром, приложил все усилия для недопущения вражды, не взирая на нанесенные Нам оскорбления. Его Апостолическое Величество желал получить обещания следовать вперед по пути мира и дружбы. Но ожидания не оправдалась. Преступная деятельность сих недоброжелателей стала распространятся через границы, ставя целью подорвать основы государственнаго порядка в Австро-Венгерской монархии и поколебать у народа, которому Я, преисполненный монаршей любви, посвящаю все Свои работы, его верноподданическия чувства к царствующему дому и отечеству, смутить подрастающую молодежь и подстрекнуть ея к преступным злодеяниям, безумию и государственной измене. Агенты русской охранки, нарушив все законы Божьи и человечьи, подняли руку на Помазанника Божия, подло убив Императора и тяжело ранив Наследника, коий от ран сих скончался. Целый ряд покушений на убийства и планомерно подготовленный и выполненный заговор, ужасный успех котораго глубоко ранил как Мое сердце, так и сердца всех Моих верных народов, образуют далеко видный кровавый след тех тайных махинаций, которыя были предприняты и направляемы Россией. Невыносимым проискам должен быть поставлен предел, беспрестанным вызовам России должен быть положен конец, чтобы сохранить честь и достоинство Моей монархии от ущерба и избавить ея государственное, экономическое и военное развитие от постоянных потрясений. В виду сего Я вынужден приступить к тому, чтобы силою оружия создать необходимыя гарантии, которыя должны обеспечить моим государствам внутреннее спокойствие и длительный мир извне. В этот серьезный час Я отдаю себе полный отчет во всем значении Моего решения и Моей ответственности перед Всемогущим Господом. Мною все взвешено и обдумано, и с спокойной совестью Я вступаю на путь, который Мне указывает Мой долг, уповая на Мои народы, которые в течение всех бурь всегда согласно и верно толпились вокруг Моего Престола и которые за честь, величие и мощь своего отечества всегда были готовы приносить самыя тяжелыя жертвы, уповая на храбрую, преисполненную самоотверженнаго воодушевления военную мощь Австро-Венгрии, уповая также на Всемогущаго, что Он дарует оружию Моему Победу.