Митяй в гостях у короля
Шрифт:
— Мерзавцы! Все-таки решили нанести удар по заводу.
Слово «завод» электрической искрой пронзило мозг шейха. Американская армада с момента, как она вошла в залив, решала вопрос, по какой цели нанести удар: по городу или заводу? И вот — свершилось: сейчас они поднимутся и возьмут курс на завод.
Прибылов шепнул Дмитрию:
— Сзади шейх, приехал в гости.
Дмитрий повернулся к генералу, представился:
— Начальник экспедиции и командир крейсера.
Пожали друг другу руки. Дмитрий показал на экран:
— Сейчас взлетят. Пойдут курсом на завод,
И вновь сел за компьютер. На этот раз у него была серьезная трудность: он во все программы заложил авианосец «Эйзенхауэр», раскрыл все коды кораблей, подводных лодок, а тут — аэродром какого-то государства. По всему видно — израильского.
Благо, что электронная система этого аэродрома была им раскрыта. Оставалось узнать высоту, курс и скорость, но эти данные компьютер лишь снимет после набора самолетами высоты.
И вот — взлет. Данные есть. Дмитрий наносит удар по всем самолетным компьютерам, в одно мгновение стирает их программы. Ракетоносцы потеряли строй, шарахаются то в одну сторону, то в другую. Головной клюет носом, он будто пьяный. Потом из них точно мешки валятся летчики. И над ними раскрываются парашюты. Катапульты выбрасывают девятого, десятого… наконец, одиннадцатого… Это командир эскадры. Дмитрий выстраивает самолеты в линию. Возвращает в небо страны, пославшей их сеять на арабской земле смерть. Здесь они проносятся с громом и предельной скоростью над крышами домов. Делают один круг, другой, повергая в панику жителей. И затем уносятся курсом на залив, на американскую эскадру.
Шейх Мансур замер в напряженном ожидании. Саид рассказывал ему о чудесах, творимых русским парнем, но то, что он видел на большом во всю стену экране, поражало его и казалось нереальным. Подумал и о том, что спит, тряхнул головой, — да нет же, все он видит наяву. Самолеты летят, и сзади каждого из них все отчетливее проступает белый шлейф. То полосы разогретого воздуха хороводом фантастических змей стелются по небу.
— Скорость! Я им даю максимальную скорость, — негромко проговорил Дмитрий. И потом добавил: — Может быть, они начнут взрываться в воздухе.
И как только он это сказал, головной самолет, взявший особенно большую скорость, вспыхнул бенгальским огоньком, и снопы искр посыпались к морю. Взорвался и второй, и третий… Остальные, приблизившись к авианосцу, свечками взмывали в высоту, там делали горку и камнем летели вниз. И так поочередно, один за другим. И, как снаряды, вонзались в воду. Рядом с авианосцем, в ста метрах от него. Гигантская туша корабля лишь вздрагивала от каждого падения.
Дмитрий вызвал на экран кают-компанию авианосца.
— Джигарян! Все эти самолеты на вашей совести. Летчиков я вновь пощадил. Парни не виноваты; дома их ждут матери и жены. И вас пощадил: уложил самолеты рядом с авианосцем. Но однажды, когда мое терпение иссякнет, я пошлю самолеты вам на голову.
Повернулся к шейху:
— А теперь, ваше величество, прошу к столу.
И они направились в кают-компанию, где хлопотали Катя и Маша. Настроение у них было безмятежное, они и не догадывались о только что закончившемся сражении, в котором их обожаемый Митя в очередной раз
Завтра об этих чудесах в жарком небе арабского Востока будут рассказывать все газеты мира.
По-нашему царь, генсек, по-западному президент, а у них король, шах, шейх — вот кого угощали сегодня Маша и Катя. И, конечно же, они волновались и смущались: вдруг не понравится салат, не по вкусу придутся блины?..
Молчали, стеснялись высокого гостя члены экипажа «Русалка», не смел заговорить первым Саид, а шейх по древним правилам арабского этикета ждал, когда заговорит хозяин. И только Мария мало думала о правилах, этикете, — угощала гостя блинами, пододвигала вазу с салатом, щебетала:
— Не судите нас строго, ваше величество, мы ведь не каждый день принимаем у себя королей, угощаем вас старинной русской едой — блинами.
— Признаюсь вам честно: никогда не ел блинов, — заговорил шейх, — и не понимаю, как это ваш писатель Крылов отравился блинами.
— Не отравился, а объелся, но и это неправда, ваше величество. Биографии русских писателей у нас чаще всего пишут нерусские люди, а вот из тех же, которые прислали вам в залив корабли, — они уж и не знают, как унизить и оболгать русских писателей.
— О-о… Вы очень образованны. У нас такие женщины встречаются редко.
— Но, может быть, им не очень-то и нужна образованность?
— Женщина красивая, да если еще и образованна… У нас богатые люди таких женщин выбирают себе в жены в Англии, да во Франции, но теперь там женщины пьют вино, курят, пристрастились к наркотикам. Нам придется ехать к вам в Россию выбирать себе жен.
— В жены надо брать свою родную женщину, тогда и нация будет сохраняться, — сказала Мария, мало заботясь об изящности и форме выражения своих мыслей.
Шейх склонился над тарелкой, он и сам был того же мнения, но то, что об этом говорила женщина, его, конечно, удивило, но он был ей благодарен за то, что она так просто и весело заполняла неловкую паузу, создавала обстановку непринужденного общения. Шейх, бывший на вершине власти и имевший огромное состояние, привык к мистическому поклонению, к трепетному отношению со стороны женщин, особенно его многочисленных жен, а тут обыкновенная русская, — правда, она представитель президента, но в это шейх пока еще до конца не верил, — и так просто, и даже будто бы с чувством снисходительного превосходства, с ним беседует.
В душе восточного владыки бушевали чувства, которые он едва сдерживал. Его распирало желание чем-то отблагодарить богоподобного человека — таким он сейчас представлял себе Дмитрия — сказать ему самые нежные слова признательности за то великое, что он только что на его глазах совершил для него, и для его страны, и для всего арабского мира… Но он не знал, как это сделать.
Обращаясь к Дмитрию, сидевшему рядом, шейх сказал:
— То, что я увидел — поразительно. Вы спасли завод и меня от разорения. Ведь если бы его разбили, нам не хватило бы никаких денег, чтобы его восстановить. А без него не могут жить все страны Персидского залива. Без него мы все обречены на нищету.