Младенца на трон!

Саган Ил

Сосед Грохольского справа, Андрий Кошуб, все это время молчавший, оглядел гостей и решительно покачал головой.

–  Нет, панове. Не дело нам Речь Посполитую предавать. Когда-то новая родина спасла наших предков от Иоанна-Мучителя. Все мы здесь жили в довольстве, так неужели сейчас отринемся?!

–  Пока король относился к нам с уважением, мы были ему верны, - пожал плечами Александр.
– Но вы сами, пан Андрий, знаете: он ненавидит православие и лютеранство, всеми силами старается их истребить.

Униаты здесь ему помогают, устраивают гонения бесконечные. А мы боремся и терпим, терпим и боремся. Доколе?

Константин, знаком показав лакеям, что можно убирать со стола, тоном радушного хозяина провозгласил:

–  Прошу за мной, панове. Третьего дня управляющий мой привез из Парижа прекрасный нюхательный табак.

Гости поднялись и неторопливо направились в другую залу, на ходу пересмеиваясь:

–  О, Париж, давно я там не был.

–  Говорят, Франция сейчас на небывалом подъеме, надо попросить Людовика о помощи в войне со шведами.

–  Ох, нет, пан Владимир, лучше под руку Москвы.

***

–  Шайбу! Шайбу!
– азартно кричал Петр, глядя, как несуразно по льду мечутся игроки.
– Давай! Давай! Во-от, молодец! Да нет же, не туда!

–  Чегой-то ты, государь?
– наклонился к нему Воротынский.
– Это ж казаки атакуют, не мы.

–  Для меня, Иван Михалыч, тут нет своих и чужих. Аль запамятовал, что Малая Русь теперича с нами? А царь ко всем подданным должон быть одинаков. Они вон, бедолаги, и так с непривычки еле на ногах стоят.

–  Ох, гляди, батюшка, - шутливо погрозил пальцем Шеин, - Васька осерчает. Он ведь главный в команде-то нашей. Вон че выделывает, лишь бы тебя потешить. О, упал. Никак в толк не возьму, как они вообще на этих штуках держатся?

Втроем они сидели на специально установленной скамье под навесом возле катка, сооруженного у стен Белого города, за лубяным торгом. А вокруг толпился народ, кто-то пришел посмотреть на игру, а кто-то - и на царя. Тетки в шугаях и душегрейках с умилением смотрели, как государь, забыв чин, подбадривает игроков.

Петр, устав кричать, опустился на лавку и подмигнул Воротынскому.

–  Мы с тобой, Иван Михалыч, еще весь мир на соревнования соберем, вот поглядишь.

–  Да что ты, батюшка, а ну как будет то же, что с персами? Сраму-то не оберемся. Аль забыл, как они по осени наших мужиков победили? Уж каких из Бронной слободы бойцов выставили крепких, так нет, заломали их слуги Аббасовы.

–  Пустое, это ж не война, - отмахнулся царь и покосился на боярина, мысленно улыбнувшись: - "Надо же, головы уже почти вровень".

За прошедшие годы Петр вытянулся, повзрослел, светлые непослушные вихры падали на лоб, а серые

глаза смотрели прямо и смело. Он привык, что каждый его приказ исполняется, но, к счастью, "звездной болезни" за собой не замечал.

–  В спорте проиграть не срамно, - продолжал он.
– Тем паче, наши-то на кулаках умельцы драться, а борьба - иное дело. Ты вот лучше скажи, как у нас дела с посланниками Аббасовыми.

–  А чего с ними? Отправились восвояси. У нас уговорено: когда надобно станет, мы им вестника пошлем с упреждением.

–  Добро, - кивнул Петр и повернулся к Шеину.
– Ну, а с Крым-Гиреем как, Михал Борисыч?

–  Да все так же, батюшка. Наши его стерегут в Азове, человечка к нему подослали, будто бы евонного сторонника, через него Джанибек письма в Крым передает. Ну, а мы их читаем, вестимо. Сказывает наш поставленный-то, что хан уже о побеге поговаривает, покамест все подходцами да намеками.

–  Рано пока, пущай подождет, настанет вскорости и его время, - улыбнулся Петр и вскочил: - Ну, давай же! Давай! Э-эх…

Он снова уселся, облокотился на подушку и вздохнул:

–  Жаль, с ляхами война. Они еще прошлогод обещались с нами состязаться.

–  Им сейчас, государь, сам ведаешь - не до хоккеев. Они и так-то с османцами да шведами смертным боем билися, а тут еще Бородавкины проделки. Не от хорошей жизни нам Сигизмунд войну-то объявил.

–  Оно понятно, - кивнул Петр, - когда вся Малая Русь, почитай, переметнулась. А литвины? Сколько уже к нам с землями-то перешло?

–  Графов да князей четверо, а мелких шляхтичей уж дюжин пять. Да-а, королю польскому не позавидуешь.

–  Погодь, еще и не так лихо ему будет, - царь с хитрецой подмигнул.

–  Чую, не токмо ему, - покачал головой Шеин.
– Патриарх Константинопольский гонца прислал, пишет, мол, готов он учинить то, об чем с тобой уговаривался.

–  Пущай погодит покамест. Скоро уже.

В этот момент раздались разноголосые крики, и царь радостно вскинул руки:

–  Гооол!

Воротынский со вздохом покачал головой: ну что ты будешь делать, а? Никакой степенности в государе. А с другой стороны - сидит себе, смотрит… как его… хоккей этот, вроде бы и в ус не дует - а пол-Европы перебаламутил. Чудеса…

–  Эх, надо было Маржерету сказать, чтоб привозил французов учиться играть!
– щелкнул пальцами Петр.
– Не додумался я.

–  Когда он вертается-то, батюшка?

–  Да Бог его ведает. Посмотрит европейские армии да оружия новые - и назад.

–  Ну да, ну да, - Воротынский поежился.
– Не пора ли нам, государь? Студено больно. Как бы ты не захворал.

–  Вы с Михал Борисычем поезжайте, я с Васькой вернусь, - махнул рукой Петр.

Бояре встали, поклонились и направились к возку.