Младшая сестра
Шрифт:
— Простите, но доктор сегодня не принимает, — заявила она.
Мои очки ей явно не понравились.
— Я ищу мистера Оррина Куэста.
— Кого? — В глубине ее глаз затаился страх.
— Куэста. К — квинтэссенция, У — уникальный, Э — эпицентр, С — субтропики, Т — тарарам.
Медсестра смотрела на меня, как на помешанного.
— Прошу прощения, но доктор Лагарди не…
Чья-то невидимая рука отстранила ее, и в двери показался сухощавый брюнет.
— Я доктор Лагарди. Что вам угодно?
Я
— Мы как-то разговаривали с вами по телефону, — напомнил я, — о человеке по фамилии Клаузен.
— Войдите, — поспешно сказал он. — Я не помню, но все равно входите.
Я оказался в темной и холодной комнате, окна были закрыты, шторы опущены.
Появилась медсестра и села за маленький столик. Комната была обычной гостиной с деревянными панелями, выкрашенными светлой краской, которые, по-видимому, когда-то были темными. Прямоугольная арка отделяла гостиную от приемной. Там стояли кресла и круглый стол с журналами. В общем, было видно, что она служила приемной врача, вынужденного принимать больных в той же квартире, где он живет.
На столе медсестры зазвонил телефон. Она потянулась было за трубкой, но затем раздумала. Через некоторое время он замолчал.
— Какую фамилию вы упомянули? — мягко спросил Лагарди.
— Оррин Куэст. Его сестра сказала мне, что он выполняет для вас кое-какую работу. Вот уже несколько дней, как я разыскиваю его. Вчера вечером он разговаривал с сестрой по телефону. Как она поняла — отсюда.
— Здесь нет человека с таким именем, — вежливо сказал Лагарди. — И никогда не было.
— Вы вообще не знаете его?
— Первый раз слышу это имя.
— Не пойму, почему он так сказал своей сестре.
Женщина за столиком украдкой потерла глаза. Рядом с ней снова зазвонил телефон, и она от неожиданности чуть не подпрыгнула.
— Не снимайте трубку, — не оборачиваясь, командным тоном проговорил Лагарди.
Мы ждали, когда телефон затихнет. Наконец он умолк.
— Почему вы не идете домой, мисс Уотсон? — спросил Лагарди. — Вы свободны.
— Спасибо, доктор.
Лагарди обратился ко мне:
— Пройдемте в мой кабинет.
Мы отправились по коридору в комнату, которая когда-то, вероятно, была спальней, а теперь служила врачебным кабинетом. Я ступал осторожно — атмосфера в доме была угрожающая. Через открытую дверь виднелась часть кабинета. В углу кипел стерилизатор со множеством игл.
— Как много игл, — заметил я, войдя в комнату и начав строить гипотезы.
— Садитесь, мистер Марлоу.
Лагарди сел за письменный стол и взял в руки длинный тонкий нож, которым обычно вскрывают письма. При этом он спокойно смотрел на меня печальными глазами.
— Я
— В поисках убежища, — предположил я.
— От кого? — Поднял он брови.
— От людей, которые могли воткнуть ему в шею нож по той причине, что он совался куда не надо со своей «лейкой» и снимал людей против их желания. Есть и другая причина: он мог узнать о торговле наркотиками и решил заявить об этом в полицию. Я выражаюсь достаточно ясно?
— Это вы послали сюда полицию? — холодно спросил доктор.
Я промолчал.
— И вы позвонили в полицию и сообщили об убийстве Клаузена?
Я опять промолчал.
— И вы позвонили мне и спросили, знаком ли я с Клаузеном? Я ответил вам, что незнаком.
— Но вы солгали.
— Я не обязан давать вам информацию, мистер Марлоу.
Я кивнул, достал сигареты и закурил. Доктор Лагарди взглянул на часы, потом повернулся к стерилизатору и выключил его. Я смотрел на иглы: слишком много игл. Как-то несколько лет назад у меня в Бэй-сити была история с одним врачом, тоже кипятившим много игл.
— Что связывало вас с Клаузеном? — спросил я. — Может быть, в Бэй-сити находится пристанище контрабандистов марихуаны?
Лагарди поднял нож с серебряной рукояткой в форме обнаженной женщины и уколол его острием свой большой палец. Показалась капелька крови. Он слизнул ее.
— Мне нравится вкус крови, — сказал он.
До нас донесся отдаленный стук входной двери, затем шум шагов по каменным ступенькам. Мы напряженно прислушались. Шаги затихли в отдалении.
— Мисс Уотсон ушла домой, — объявил Лагарди. — Теперь мы одни.
Он снова слизнул кровь с пальца и положил нож на стол.
— Да, вы спросили относительно пристанища контрабандистов марихуаны, — вспомнил он. — Вы, конечно, подумали о близости Мексики и о той легкости, с которой можно переправлять наркотики…
— Сейчас я уже думаю не о марихуане.
Я покосился на иглы. Доктор перехватил мой взгляд и пожал плечами.
— Почему их так много? — спросил я.
— Это не ваше дело.
— А что вообще мое дело?
— Но ведь вы ждете ответа на свои вопросы.
— Я просто говорю все, что мне взбредет в голову, — сказал я. — Я жду того, что здесь произойдет. В этом доме должно что-то произойти. Я предчувствую это.
Доктор Лагарди опять слизнул с пальца капельку крови. Я пристально уставился на него, но не смог проникнуть в его душу. Он был спокоен, непроницаем. В его взгляде отражались все горести жизни, однако они не ожесточили его.
— Позвольте мне рассказать вам историю о таких же иголках, — проговорил я.
— Ради Бога.
Он снова взял в руки нож.