Младший наследник
Шрифт:
— Знаешь, сколько за тебя дают якудза? О, очень много. Мне вот пригодятся такие деньги. Прости уж, что тебе придётся быть моим вложением…
Да ну, он правда не собирается заткнуться?
Я попытался абстрагироваться от голоса Кенты в попытке подумать о побеге, когда впереди показалось крупное здание, напоминавшее склад. Ржавые ворота были открыты — Кента заехал внутрь и остановился, выпрыгивая из машины.
Яснено, с этим я слегка опоздал.
Несколько мужчин в костюмах вышли их темноты. Было сложно рассмотреть их из машины; мне пришлось довольствоваться подслушиванием
— Привёз?
— Привёз, господин Игараши. Вон он, на заднем сидении.
Этот таинственный господин Игараши хмыкнул. Затем раздался топот нескольких пар ног — его подчинённые резко выдернули меня из машины и поволокли за собой, чтобы показать мужчине. Теперь он мог рассмотреть меня, а я его: господин Игараши выглядел лет на сорок, смуглый и покрытый шрамами, да ещё и с видневшейся из-под воротника яркой татуировкой дракона.
Что-то моё шестое чувство продолжает бить тревогу.
Мужчина вытащил что-то из кармана: это была карточка, предположительно, моя собственная фотография. Игараши убедился, что я — человек на изображении. Затем он улыбнулся, скалясь.
— Младший Кикучи, в самом деле. Как же повезло — мы и стоимость тёмного кристалла отобьём.
Не знаю, что за тёмный кристалл, но хорошо это не звучало — явно какая-то очередная злая штука. Мало я что ли видел камней с загадочными названиями?
— Господа! — Игараши убрал фото и хлопнул в ладони, привлекая внимание своих подчинённых. — Сегодня у нас отличный улов — целых два малолетних дворянина. Джекпот!
— Два? — весело спросил Кента. — И кто же второй?
— Ну а кто по-твоему? — фыркнул господин Игараши. — Думал, мы и правда будем работать с сынком главы Мори? Ну и шутка.
Не успел Кента среагировать (разве что, слегка побледнел), как в его шею что-то воткнулось. Снаряд с маленьким сосудом жидкости, который быстро опустошился — всё впрыснулось в шею юноши, и он медленно осел. Есть в мире карма — он это заслужил.
Правда, это просто значит, что теперь он в той же лодке, что и я. Мне-то от этого никакой пользы. И главное, знает ли кто-нибудь, где мы находимся? Машину наверняка куда-нибудь увезут. Или нас — нас даже вероятнее.
Кто-то взвалил Кенту на плечо. Меня же схватили за шкирку, потащив к маленькому люку за ящиками.
Нас спустили вниз, ведя по узким и тёмным тоннелям. Прошло много времени (и ужасно много поворотов, которые я едва запомнил), прежде чем меня наконец швырнули в какую-то тесную комнатушку. Затем и Кенту кинули — прямо, чёрт возьми, в меня.
А затем кусок стены сдвинулся, оставляя нас в полностью изолированном помещении. Ну здорово. Ничего, и не в таких передрягах был. Я поднапрягся, выплёвывая тряпку — Кента в похищениях дилетант, — и попытался выползти из-под его тяжёлой туши, когда кто-то напряжённо прошептал:
— А вы ещё кто такие?!
Что-что он сказал?
Глава 20
— Эй, ты вообще понимаешь, что я говорю? — нетерпеливо спросил незнакомец. — Так
Наконец я выбрался из-под туши Кенты. В помещении было не так уж темно — по крайней мере, нас снабдили одинокой лампой на потолке. И то она мигала. Я до сих пор плохо понимаю, как это работает, но ощущение почему-то жутковатое.
По крайней мере, нагнетать эти похитители умеют. Сначала псих, теперь вот тёмное подземелье и комната без дверей — мне остаётся только им похлопать.
Не то чтобы я знаю, как вытащить себя из этого дерьма. Ещё и Хару одну оставил. Впрочем, она хотя бы в безопасности. А меня кто спасёт, она? Да не смешите меня.
Кажется, говорит парень на английском. К сожалению, мои познания ограничиваются обрывочными воспоминаниями настоящего Сабуро (мог бы хотя бы получить нормальное образование, прежде чем пихать кого-то в своё тело, ну в самом деле!) и словами, которые я запомнил, пока мучительно переводил и переписывать в тетрадь вводную часть одного из руководств по совершенствованию. Это, конечно, лучше, чем ничего, но когда из речи собеседника ты понимаешь всего несколько слов, становится весьма… неудобно.
От досады я пнул Кенту. Мог бы очнуться и принести пользу что ли. Хотя, даже если он это сделает, не уверен, что я не придушу его, как только выдастся возможность.
— Что ты делаешь? — спросил третий заложник. И, к счастью, я понял всю фразу, но что на неё ответить, не имел ни малейшего понятия.
Наконец я выдавил на ломаном английском:
— Идиот.
Вместе с тем я довольно красочно указал на Кенту, чтобы собеседник понял, что это я не ему. И вообще, почему первое слово, которое пришло мне в голову — именно «идиот»? Хотел обругать мелкого Мори, так мог бы и покрасочнее чего сказать.
К сожалению, я не знаю, как сказать: «Я здесь из-за этого кука дерьма, не имеющего ни единой мозговой клетки, и ему лучше молиться, что кто-нибудь убьёт его, пока я не перегрыз его горло».
Его счастье, что теперь я опасаюсь до него дотрагиваться.
Вдоволь позлившись на Кенту, я поднял голову, чтобы взглянуть на незнакомца. Первым, что бросилось в глаза, были золотые волосы — насколько я понял, вещь в Оясиме довольно необычная. Точно иностранец. Да и тип лица у него другой. Волосы были почти как у Марии и её отца, только ассоциировались не с благородным золотом, а ужасной желтизной. Я бы сказал, цыплячий цвет. Парень был высокий и крепкий, лет двадцати пяти, не больше.
А ещё фонарь у него под глазом и разбитый нос так и кричат о том, что он пытался отбиваться. Если приглядеться, хорошенько этого иностранца жизнь потрепала.
— Эй, ты говоришь по-оясимски? — попытал счастья я, заранее зная ответ.
Парень, похоже, понял меня. По крайней мере, он удосужился выучить эту конкретную фразу, прежде чем нагрянуть в Оясиму.
Поэтому он и мотнул головой:
— Нет.
Даже ответил на английском. Сходу. Ужасный из него турист.