Младший научный сотрудник 7
Шрифт:
А бородач, который так и не выплюнул свою сигару изо рта, довольно лихо обрулил несколько развалюх и выкатился на параллельную, видимо, улицу той, где нас патруль тормознул.
— Сандро, — сказал сзади один из коммандос (так я узнал, как зовут партизанского начальника), — туда тоже нельзя — забыл что ли, как было в прошлый раз…
— Точно, — ответил тот и смачно выругался, — что делать будем?
— Пешком пойдем, — предложил второй коммандос. — Тут недалеко уже до Мервилла.
— Тогда без автоматов придется, — почти согласился тот.
— Да никуда он не денется, — ткнул этот второй меня дулом АКМа в
— Вот что, — Сандро резко затормозил и встал в кармане справа, а потом продолжил в мою сторону, — сейчас будем двигаться пешком, порядок движения такой, ты (он показал в сторону этого второго коммандос) идешь впереди, вы (это остальным двоим на заднем сиденье) идете по бокам от русского, я замыкающий. Если будешь дергаться или захочешь сдаться властям — пеняй на себя, ножи у нас у всех имеются.
И он показал длинный армейский нож в ножнах, висящий у него на поясе. Ну ножи это не АКМ, лихорадочно начал размышлять я, хотя тоже неприятная штука… ладно, придумаем что-нибудь, все равно полчаса еще ползти до этого неведомого Мервилла.
Сандро закрыл свою Тойоту, и дальше мы пошли именно таким порядком, как он обговорил… это были уже задворки Манилы, так что ничего особенно интересного, кроме куч мусора и раздолбанной мостовой по дороге нам не попалось. Погода стояла не жаркая и не холодная, примерно 25 градусов, самый комфортный уровень для среднестатистического жителя. Так и мы маршировали битых четверть часа, никуда не сворачивая, пока наш авангардный партизан не поднял вверх руку — мы одновременно все затормозили на месте.
— Что там такое? — спросил Сандро.
— Полицейский участок за углом, — пояснил тот. — Может обогнем?
Сандро подумал и согласился, и мы свернули с более-менее наезженной трассы совсем в глухую деревню. Я все кроссовки в грязи испачкал, прыгая между лужами. Но все на свете когда-то, да заканчивается, добрались мы в конце концов и до обозначенной мной улице имени Барселоны. Мда, подумал я, на настоящую Барселону похоже мало — я там аж два раза побывал в прошлой своей жизни.
— Показывай, где твой контейнер, — приказал Сандро, — вон Барселона, там Токио, пальмовая роща тут одна, ищи свою пальму.
Роща здесь действительно была одна-единственная… это как скверик какой-нибудь в Москве, в Тропарево-Никулино или вообще в Свиблово, только там все больше липы с березами растут. Здесь даже и скамеечки имелись в количестве трех штук, грязноватые, но целые, без поломанных сидений и спинок. Я подошел к ближайшей и сел с краю. Партизаны последовали за мной, но садиться не стали, а просто окружили меня, как в хороводе.
Ну вот и пришли тебе концы, Петя, подумал я про себя, сейчас тебя прямо здесь и выведут в расход, правильно? Но оказалось, что думал я неправильно — из противоположного конца этого пальмового скверика неожиданно возникли двое граждан явно европейского типа. Как чертики из табакерки, вот секунду назад их не было, а тут раз, и они рядом с нами. И в руках у каждого из этих чертиков оказалось по здоровенному пистолету… я даже его название вытащил из памяти — АПС, автоматический пистолет Стечкина. Калибр 9 миллиметров, емкость магазина 20 патронов, стрельба одиночными и очередями… а к стволам этих Стечкиных еще и длинные черные трубки прикручены были, глушители, догадался я.
— Быстро отошли от него, — сказал один из чертей
— Вы кто такие? — позволил себе вопросик Сандро.
— Не твое собачье дело, — было отвечено ему, — считаю до трех, потом открываю огонь.
Сандро переглянулся с компаньонами и видимо решил, что связываться не стоит. Они все четверо осторожно отошли в сторонку, старший из чертей схватил меня за рукав и потянул в ту сторону, откуда они все появились. Спиной мы естественно к партизанам не поворачивались, так и пятились вдоль главной дорожки пальмового скверика, пока он не кончился. А там, где начиналась улица Токио, стоял замызганный Фордик непонятной марки, мы все в него и запрыгнули.
— Ну рассказывай, Петр Петрович, — сказал мне один из них на чистом русском языке, когда мы вырулили на нормальный асфальт, — как ты до такой жизни докатился.
Глава 14
Прощай, Гавана
Прощай, Гавана
Следующим утром я все же посетил в третий и в последний раз гостеприимную клинику имени Гарсии. На все процедуры у меня ушло не больше получаса, а затем лечащий врач торжественно вручил мне красивый сертификат с печатью, где на двух языках объявлялось, что такой-то и такой-то прошел курс оздоровления там-то и там-то и признан высокой врачебной комиссией в составе тех-то и тех-то (никого из них, кстати, и в глаза не видел, но придираться уж не стал) полностью здоровым и готовым к труду и обороне. Пожал руку Серхио и отчалил обратно по красивым гаванским калле и авенидам.
Роберто сдержал слово, как реальный гаванский пацан — прибыл сразу после обеда, выложил на стол зеленый мексиканский паспорт, где по кругу шли слова «Эстадос Унидос Мексиканос», а в центре имел место красивый герб этой страны — беркут со змеей в когтях плюс цветущий кактус внизу. Красота… сам собой вспомнился народный мексиканский напиток, текила, который делают, если не ошибаюсь, именно из цветущих кактусов.
Я передал остаток оговоренной суммы Роберто и не смог отказать себе в удовольствии задать вопросик:
— А текилу-то у вас тут пьют?
— Пьют, — ответил он, — но мало, дорого выходит, ром в разы дешевле.
— Кстати насчет рома, — полез я в холодильник, — у нас в России удачную сделку или покупку полагается обмыть. А то удача обидится и отвернется — как на это смотришь?
— Полностью согласен с вашими народными традициями, — Роберто взял с кухонного стола два высоких стакана и уселся за обеденный стол, — раз полагается, значит, будем соответствовать.
Я набулькал в стаканы желтоватой ароматной жидкости на два пальца, мы чокнулись и выпили до дна.
— Как вообще жизнь-то? — спросил я, заедая ром кусочком мерлина.
— Да нормально, не хуже, чем у вас там в Москве.
— А тебе лет-то сколько? — продолжил задавать вопросы я.
— Тридцать три, — ответил он.
— Ого, — я быстро повторил набулькивание и поднял стакан, — возраст Иисуса Христа. Учение какое-то основал? Учеников завел?
— Да какие там ученики… — махнул рукой он.
— Слушай, а ты ведь тогда должен помнить дореволюционные времена, — неожиданно вылетело из меня, — до того, как Кастро с Че выгнали с вашего острова этого… — я щелкнул пальцами.