Младший научный сотрудник 7
Шрифт:
— Так-так-так, — забарабанил пальцами по свободному кусочку стола Егор, — про золото давай-ка поподробнее — кто, сколько, откуда взялось и куда в итоге делось.
— Пожалуйста, — вторично пожал я плечами, — изначально оно лежало, как я понял, в портфеле одного из бандитов, он его с собой вез из Ключей в Магадан…
— Стоп, — остановил меня второй сотрудник, — как он с золотом в самолет прошел? Проверка же должна быть при посадке.
— Там форс-мажорные обстоятельства случились, — напомнил я, — извержение началось и нас экстренно перебросили
— Из какого Питера? — не понял Егор.
— Про Петропавловск-Камчатский так на сленге говорят, — посмотрел я на него с недоумением.
— Хорошо, продолжай про золото, -разрешил мне Евгений.
— Было его в этом портфеле около десяти кило, может чуть меньше, — продолжил я, — и портфель вместе со всем содержимым сгинул в процессе нашей выгрузки из упавшего АНа.
— Есть предположения, кто его мог позаимствовать? — поинтересовался Егор.
— Точно не я, — резко ответил я ему, — а про остальных врать не буду. А дальше эти два бандита взяли весь оставшийся в живых народ в заложники и объявили, что будут отстреливать по одному человек в полчаса, если им не вернут этот портфель.
— И он тут же нашелся, так? — уточнил Егор, — этот золотой портфель-то?
— Нашелся, — тяжело вздохнул я, — вы будет смеяться, но чисто случайно — я и нашел сверток с золотом в ручье.
— Ладно, — махнул рукой Егор, — поверим на слово. Теперь вот что, — он вытащил из кармана и развернул крупномасштабную карту северных Курил, — покажи, куда упал тот вертолет, только поточнее.
— Так, — начал соображать я, — это, надо понимать Уруп, а вот это — Кетой. А между ними наш Симушир притаился… забирались мы по руслу ручья вот к этому вулканчику… Заварницкий он тут у вас называется… по дороге и озеро встретилось, Бирюзовое на вашей карте. Значит на берегу мы сидели вот в этом месте, — и я уверенно ткнул туда пальцем, а Егор отметил его карандашным крестиком.
— Куда вертолет полетел?
— На север или северо-восток от нашей стоянки, — продолжил я, — летел он приблизительно полторы-две минуты, значит упал здесь, — и Егор поставил новый крестик на карте.
— Вот что, Петр Петрович, — очередь говорить перешла к Евгению, — мы так поняли, что всей правды ты нам не открыл, так?
— Это почему это? — позволил себе обидеться я.
— А были отдельные нестыковки с тем, что мы знаем, — пояснил он, — поэтому мы сейчас приступим ко второму этапу, — и он откинул покрывало со стола.
А на столе этом лежало то, чего я более всего и опасался — куча пузырьков и ампул, а рядом два зловещего вида шприца, каждый на 10 миллилитров, а то и на все двадцать. Совсем не одноразовые, обычные никелированные, хищно поблескивающие в свете люминесцентной лампы под потолком.
— Ребята, — тут же подал голос я, — а это не скополамин часом?
— Начитанный ты парень, — удивился Евгений, — но это не скополамин, если тебе это так интересно.
— А что же? — продолжил настаивать я.
— Пентотал натрия, — ответил старший Егор, —
— Давай, — охотно согласился Женя, отломил носик у одной из ампул и набрал полный шприц ядовито-розовой жидкости. — Сейчас ты нам все подробности выложишь, — пообещал он.
— Эй-эй, — притормозил его я, — а разве вам не интересны подробности, чего там было на корейском десантнике, на авианосце «Эйзенхауэр» и в Гонолулу? Я много чего любопытного могу поведать.
— Да мы это и так узнаем, — приблизился ко мне Евгений, спрыснув по дороге воздух из шприца.
— Стой, — остановил его Егор, — раз уж он рот открыл, пусть закончит предложение…
Евгений остановился, как вкопанный, а потом вернулся к столу.
— Как скажешь, командир, — ответил он, бережно кладя шприц на марлю, — пусть побазарит сначала.
— Ну, давай, выкладывай, — обратился ко мне Егор, — и про Эйзенхауэр, и про секретную базу в Гонолулу. А мы послушаем.
— Это на полчаса примерно, — вежливо пояснил я, — на ужин можете опоздать.
— Ничего, в микроволновке подогреют, — усмехнулся Егор, — начинай.
— Мне бы тоже пожрать что-нибудь не мешало, — предварил я свой рассказ такой просьбой, — с утра маковой росинки во рту не было.
— Вот если что-то интересное расскажешь, тогда подумаем и о твоей кормежке, — припечатал меня к стулу Егор, — выкладывай уже.
Я вздохнул и начал выкладывать свою печальную сагу, начинающуюся с посадки на корейское военное судно и заканчивающееся отплытием с Гавайев на круизном лайнере.
— Так-так-так, — задумчиво произнес Егор, когда я дошел до кучи корейских трупов в трюме, — и кто же их так удачно оприходовал?
— Маленький кореец, который один уцелел при этом, — пояснил я, — обронил, что это его рук дело. Но я этому не особенно поверил.
— Ладно, жги дальше, — предложил Егор, но зажечь я не успел, потому что в коридоре длинно и тревожно зазуммерил телефон.
— Надо узнать, чего там, — сказал, поднимаясь от стола, Евгений, — вдруг что-то важное.
— Конечно, сходи и узнай, — разрешил ему Егор.
Пока тот ходил и разговаривал с кем-то в коридоре, Егор молчал, уставившись в одну точку, и его поза и остекленелый взгляд мне активно не понравились… а тут и второй гэбэшник вернулся.
— Дело срочное, надо идти, — сказал он напарнику.
— Сильно срочное? — уточнил тот.
— Три креста, говорят…
— Ну тогда надо, конечно… собери эту музыку со стола, — обратился Егор к подельнику, — а ты посиди пока тут, Петр Петрович, порепетируй свое выступление — мы скоро вернемся.
И они взяли и очистили камеру буквально в пять секунд. Ну ничего ж себе я попал, невольно подумал я, ложась на топчан в глубине, наши-то спецслужбисты нисколько не лучше американских и филиппинских, получается. А говорили КГБ-КГБ, рыцари, блин, с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем. А по факту немного наоборот выходит — голова чистая, а руки холодные.