Младший сын князя. Книга 1
Шрифт:
И поэтому, работа с разумом – крайне опасное дело. Ведь всего одна допущенная ошибка, и последствия будут довольно плачевны.
Самое безобидное, что может случиться – человек будет страдать от сильной боли всю оставшуюся жизнь. Без остановки. Она может быть тупой, острой, отдаваться звоном в ушах… В общем, будет очень неприятно, как минимум.
Боль будет настолько сильной, что мало кто выдерживал больше двух месяцев. Такие люди просто сходили с ума или просто умирали, или самолично обрывали свою жизнь.
Бывает и так,
Поэтому мало кто добровольно соглашался стать Аналитиком, даже несмотря на столь редкую предрасположенность к этому направлению магического искусства, ведь львиная доля всех его способностей заключается в его разуме.
Насколько быстро он сможет обрабатывать информацию, контролировать эмоции и тело, а затем конструкты и плетения, которых надо знать больше сотни различных вариаций, чтобы уметь проводить быстрый анализ.
Всё это взаимосвязано и одно не могло работать без другого.
Взаимодействие с чужими конструктами и плетениями может нагружать разум до такой степени, что неподготовленный маг просто не выдержит и получит серьёзную травму.
Именно поэтому к вопросу подготовки разума и выстраиванию защитных структур походят маленькими шагами, так, чтобы после обучения маг не испытывал с этим потом больших проблем.
Даже мне, несмотря на признанный командованием талант к этому направлению, пришлось потратить на обучение более десяти лет. При этом это были адские тренировки – в лучшем случае четыре часа сна в день, полчаса на питание и полчаса на отдых.
Девятнадцать часов безостановочных тренировок, где разум нагружали так же серьёзно, как и тело.
А всё из-за того, что аналитик должен быть готов защищать свою жизнь, даже если у него не осталось запасов энергии.
Да и не везде надо использовать магию, где можно обойтись без неё – потому что в боевой обстановке никто не знает, когда тебе может понадобиться энергия.
И так больше десяти лет.
Это воспоминание настолько засело нерушимым монолитом в голове, что даже посреди всего хаоса мыслей в голове я отчётливо его помнил и знал, чем необходимо заняться в первую очередь.
Нечто подобное укореняется в подкорке самого организма, и никакими заклинаниями ты не сможешь заставить человека забыть этот отрезок времени.
И если с разумом всё более-менее понятно, что он собой представляет, и какие последствия может нести, то воспоминания стоят отдельного внимания.
Больше, конечно, этот вопрос относится к Менталистам, но Аналитики тоже проходят через схожее обучение, чтобы добиться лучших результатов.
Для начала надо понимать, что воспоминания делятся на два типа: обычные и яркие.
Под обычным воспоминанием в этом случае подразумевается маловажная информация для человека, который
Вряд ли он сможет сказать, если только тот день не запомнился ему ярким воспоминанием. Да и то, скорее всего, не в еде будет дело, и в итоге он всё равно про неё не вспомнит. Запоминаются совершенно другие вещи.
Например, день, когда у человека была свадьба. Или когда у него появился ребёнок. Смерть близкого.
Это не самое главное.
Главное, чтобы человек придавал этому большое значение. Тогда воспоминание станет ярким.
Только с этими знаниями можно описать, как выглядит творящийся хаос в моей голове.
Каждое воспоминание любого живого существа выглядит как струна, которая тянется к душе человека. Струны серого цвета – это обычные воспоминания. Золотые – яркие.
Серые струны человека переплетаются вокруг золотых, создавая собой единую систему, вокруг которых и строится личность человека. Иногда добавляются новые, иногда стираются старые, но сути это не меняет.
У Аналитика, как, собственно, и у Менталиста, все струны упорядочены. Это необходимо для того, чтобы за мгновения доставать из памяти воспоминания о тех или иных магических конструктах, и быстро принимать решения о том, как взломать чужое плетение.
В случае с моим текущим телом и разумом, дела обстояли, мягко говоря, плохо.
Передо мной предстал просто клубок струн. Демоны его знают, как с такой путаницей в голове я вообще мог здраво мыслить и рассуждать.
По идее, я сейчас должен просто пускать слюни, как идиот, а не рассуждать о высоких материях.
Лишь несколько золотых и серых струн тянулись как надо. Этого было очень мало, если смотреть на десятки тысяч подобных струн.
Тут работы не на один год… Впрочем, главное – его сейчас распутать и упорядочить, а то восприятие так и будет скакать на этапе «знаю или не знаю».
Эта двойственность ощущений будет только мешать мыслить здраво, а там за первыми упорядоченными связями подтянутся остальные.
С таким настроем я погрузился в работу.
Я мысленно, как можно бережнее, брал струны в руки и медленно, не торопясь распутывал клубок. Перед тем, как взять какое-то воспоминание, приходилось несколько раз все просчитать, чтобы не задеть при этом остальные.
Любая ошибка в моём случае могла стоить мне если и не жизни, то как минимум рассудка.
К части воспоминаний при этом я не имел доступа. Вернее сказать, они никак не реагировали на мои действия. Словно кто-то закрыл перед тобой дверь и сказал: «Ты кто такой? Я тебя не звал! Иди отсюда!»
Можно, конечно, было попытаться силой заставить их взаимодействовать со мной. Но в лучшем случае я тогда бы имел все шансы их полностью потерять. В худшем получить психологическую травму – играть с разумом опасное дело.