Младший сын князя. Том 5

Ткачев Андрей Юрьевич

Казалось, что больше я не продержусь, однако в этот момент я обнаружил, как чужая энергия, помимо моей, стала вливаться в тело девушки и с непринуждённой лёгкостью уничтожает яд. Даже немного обидно, но увидев это, я мысленно вздохнул.

«Я её спас…» — промелькнула мысль в голове.

Сразу же после этого я позволил себе потерять сознание от истощения, которое чувствовал уже несколько минут, но всё равно продолжал вытягивать из себя резервы. Хотя, это была не столько потеря сознания, сколько сон, поскольку мне открылось ещё одно закрытое воспоминание, связанное с моей возлюбленной, оставленной в прошлой жизни.

Глава 22

Я

не ожидал, что просто потеряв сознание, я ненароком открою ещё одно яркое воспоминание. Впрочем, возможно, из-за того, что я переживал о потере Снежаны и пытался её спасти, это могло стать своеобразным триггером для этого процесса. Поэтому я, в этот раз от первого лица, наблюдал происходящее. То, что было достаточно давно и не в этом мире, и тем не менее было реальным для меня в данный момент.

— Слушай, у меня вопрос давно назревал, только вот я не знаю, как тебе его задать, чтобы ты ненароком не обиделась, — сказал я, лёжа на койке и глядя на свою возлюбленную, которая методично молола в ступе какие-то лечебные травы и смазывала ими бинты.

— Задавай, если только не боишься, что я потом всего замотаю тебя бинтами, чтобы больше никуда не смог убежать, — рассмеялась в ответ девушка.

В этот период времени у нас ещё не было отношений, но мы к этому моменту стали достаточно дружны для подобных шуток.

— Чтобы ты потом могла хорошенько помучить меня своими горькими лекарствами и уколами, да? — едва заметно улыбнулся я в ответ и наконец-то спросил: — Скажи, почему ты спасаешь людей?

— Даже не знаю, что меня удивляет больше, — моя возлюбленная, как ни в чём бывало, продолжила толочь травы. — То, что ты этим боялся меня обидеть или что ты задаёшь этот вопрос, спустя столько времени после нашего знакомства. Особенно после всего произошедшего за это время.

— Ну, знаешь, люди разные бывают, а эта тема довольно-таки деликатная, — возразил я, улёгшись поудобнее на кровати. — Так по какой причине ты выбрала эту дорогу, а не что-то иное?

Этот вопрос я задал не просто так. Чем больше я общался со своей возлюбленной, тем больше в моей голове рождались противоречивые чувства. Я почувствовал, что стал забывать о первопричине, из-за которой я поклялся отомстить. Будто она становилась не такой уж и важной.

Мне всё меньше хотелось возвращаться на поле боя, где меня не ждало ничего, кроме смерти врагов и товарищей. Мне хотелось проводить как можно больше времени с девушкой, ведь только на больничной койке я мог, пусть даже призрачно, но ощутить уют. Позволить себе побыть немного счастливым человеком.

— По той же, что и ты, — она коротко рассмеялась в ответ. — Потому что чувствую, что должна и могу это сделать. И вставай давай, тебе нужно бинты сменить.

— Разве тобой тоже движет месть? — спросил я, садясь на кушетку и смотря девушке в глаза. — Пусть мы оба сироты войны, но наши пути отличаются. Ты лечишь, а я калечу. Мы разные.

— У нас один путь, но каждый ведёт свою войну, — моя возлюбленная стала аккуратно снимать с меня окровавленные бинты. Часть из них прилипла к коже и к ранам, и это было неприятно, но я ничем не выдавал это неудобство. — Ты пытаешься покончить с войной. Я же стараюсь сохранить людям жизни, особенно нашим солдатам, чтобы они могли вернуться и сражаться дальше. Ты и я ненавидим альянс, и мы мечтаем увидеть день, когда войне наступит конец. Не такая уж между нами большая разница — просто ты уменьшаешь количество противников, а я стараюсь как можно быстрее вернуть в наши ряды опытных

воинов.

Некоторое время я молчал, обдумывая сказанное. Она была права. Между нами не было никакой разницы. Однако для меня вопрос по-прежнему оставался открытым. И задавал его я не столько своей возлюбленной, сколько самому себе.

— И всё же, почему мы рискуем своей жизнью, ради блага других? Почему готовы жертвовать собственным счастьем, ради других? — спросил я, пытаясь разобраться в собственных мыслях. — Ты задумывалась когда-нибудь об этом?

— Уж поверь, не раз и не два, когда спасала людей из-под обстрела артиллерийскими заклинаниями, — улыбнулась она и стала наматывать на меня новые бинты. — Просто я не хочу, чтобы кто-то пережил то же самое, что и я. Если ценой этому будет моя жизнь, то так тому и быть. Это желание, исходящее от сердца, которое делает меня счастливой.

— Делает счастливой? — я не стал скрывать своего удивления.

Разве можно на войне чувствовать себя счастливым? Это точно не то место для такого чувства, если ты, конечно, не маньяк.

— Мне приятно видеть благодарность в глазах людей, — заботливым голосом ответила она. — На душе становится тепло, когда видишь, как к только что к спасённому тобой солдату бежит его жена и маленький сын, крепко сжимают в объятиях. В такие моменты я понимаю, что делаю всё это не зря.

— Вот оно что… — задумался я, поняв, в чём была моя проблема.

Я столько времени сражался на войне, но даже не приблизился к победе. Не видя результатов своих трудов, меня стали посещать мысли — а ради чего я всё это делаю? Однако моя возлюбленная в тот момент напомнила мне причину, ради которой я должен сражаться и рисковать собой, если могу спасти людей.

— Спасибо. Ты помогла привести мысли в порядок, — сказал я и искренне улыбнулся ей, на что получил лишь кокетливый взгляд в свою сторону.

Сразу после этого воспоминание развеялось, и я стал постепенно приходить в сознание. Поморгав пару раз и оглядевшись, я с иронией заметил, что нахожусь на больничной койке какой-то больницы, в одиночной палате.

Должно быть, меня доставили в столицу. Раз так, то со Снежаной должно быть всё в порядке, и с остальными студентами тоже. По крайней мере, я надеюсь, что тем, кто пришёл нам на помощь, удалось найти всех до того, как стало слишком поздно. Правда, сколько времени я так провалялся без сознания — хороший вопрос.

Я сел на кровати и погрузился в медитацию, быстро оценив своё состояние. Истощение маной мне больше не грозило, тем более, что это могло привести вообще к деградации моего развития, а то и вовсе разрушению одного из кругов маны. Но мне повезло и, что интересно, у меня к этому моменту уже где-то наполовину сформировался следующий круг маны.

При должном усердии, думаю, я и впрямь смогу до своего девятнадцатилетия прорваться на четвёртый круг маны. Впрочем, возможно, спешка не приведёт ни к чему хорошему, если вдруг мой организм не будет готов принять такую силу. Тут уже следовало действовать от обстоятельств и внимательно следить за реакциями собственного организма. Во всём нужен баланс.

Ладно, оставлю решение этого вопроса на будущее. Сейчас нужно подготовиться к тому, что мне будут задавать неудобные вопросы от Службы имперской безопасности. Да, следов я не оставил (по крайней мере, постарался сделать так, чтобы ничто на меня не указывало — даже от одежды, которую накинул на себя, избавился), но не стоит забывать, что меня со Снежаной не было в группе и что я взял одного противника в плен.