Млечный Путь
Шрифт:
— Мне-то что. Пиши.
— Должна же я войти в образ! Так. «Дорогая Русалка! Я живу в Ванкувере»… А какой мой любимый твой роман?
— Нашла кого спросить!
— Тогда пусть тоже «Танцующий павлин», чтобы ей приятно было. Теперь пишем Паскалю. Или нет?
— Пиши кому хочешь! Черт… Что ж твой-то тормозит?
— «Здравствуйте, Паскаль! Меня зовут Вивьен, и я живу в Ванкувере. У меня две дочки, и мы все тоже любим зимний спорт. А у Вас есть дети?»
— Замечательно. Про мужа, значит, ни гугу?
— Ну про мужа ему вряд ли понравится. О чем бы еще спросить?..
— Есть! —
— Читаем! «Вивьен! Вивьен! Вивьен!.. Мы увидимся еще когда-нибудь?» Непременно, мой сладкий! Сегодня в три мы с тобой идем к дантисту!
— Что? — изумилась Марта. — К дантисту?
— Ну да, снимать его мост. Передние зубы. Институтская волейбольная команда. Давно пора ставить новый. А мой сладкий волейболист боится. Вот и пойдет с «мамочкой», которая записала его к доктору и дарит новые зубки на день рождения. Доктор будет ему в ротике ковыряться, а «мамочка» за ручку держать своего маленького.
— Только не говори мне, что ты это пишешь.
— Нет, конечно! Я пишу: «Я мечтаю увидеть тебя снова. Как несправедлива жизнь! Почему мы так далеко? Прости, больше не могу писать, завтра у меня очень большой день. Целую»! И ухожу с твоего сайта. — Что я и сделала.
— Целую? — переспросила Марта. — Даже так? Дорогая, ты не торопишь события?
— Слушай, ближайшую неделю, если не больше, ему придется прикрывать рот рукой. Должна же у человека быть хоть какая-то радость в жизни?
— Ха! — отреагировала Марта и совсем иным тоном спросила: — А ты давно записала его на протезирование?
— Ты о том, что в отношении клетчатого зонтика это очень вовремя? Да, давно. — Я вздохнула. — Ладно, Марта, спасибо огромное. Очень повеселились! Сюжет твоего нового романа будем обсуждать?
— Сюжет? Сейчас? Ты еще на это способна?..
— Ну-у-у… — протянула я. — Работа есть работа. Или я сажусь редактировать Леокадию де Орфез [3] .
3
Персонаж романа Н. де Рамон «Малышка Мелани».
— В смысле Надин Мориньяк? Опять плащи и шпаги? Юная девица в мужском платье?
— Естественно.
— Ладно, передавай ей от меня привет. А я пойду за продуктами. Кстати! Ты ведь так и не сказала мне, где та булочная с твоими фирменными пирожками?
Я назвала ей адрес, объяснила, как добраться. Мы попрощались, я повесила трубку, открыла файл с рукописью Надин Мориньяк, но буквы не желали складываться в слова, и слова — в предложения. Я пошла на кухню, сделала себе кофе. Выпила. Потом постояла на террасе, посмотрела на город.
На всех балконах, балкончиках и террасах что-нибудь по-весеннему расцветало. Кроме моей террасы. Я вспомнила о «своей» фотографии в Шелгваукане среди тропической растительности и подумала, что могла бы запросто выращивать нечто подобное на просторах своей террасы, но почему-то категорически не испытываю потребности в земледелии. Попутно пришла мысль: а не полюбоваться ли мне еще разок на фотошопное творение Марты? Удивительно, до чего ловко у нее получается.
Я вернулась
Глава 8, в которой она смотрела в зеркало
«Платье из лионского шелка, от лучшего парижского портного, кружева, сработанные мастерицами Валансона, старинное бриллиантовое колье и диадема с сапфирами — бабушкино наследство, добытое предком в крестовом походе, — с дюжину перстней на всех пальцах и газовая, шитая золотом фата, фижмы и новехонький атласный корсет — ужасно тугой и неудобный, маленькие туфельки без пятки на высоченном точеном красном каблуке…
Все это она привезла с собой, и утром ее одевали служанки, она трепетала от предвкушения счастливейшего дня своей жизни. Потом сам король повел ее к алтарю старой деревенской церкви приютившего армию здешнего поместья. Король — это, конечно, высокая честь, но как счастлив был бы сегодня ее отец, боевой генерал, доживи он до этого дня…
Она почувствовала приближение слез, и в неверном свете свечей по сторонам зеркала увидела, как стали увлажняться глаза ее отражения. Но она запретила себе плакать, пусть даже это слезы долгожданного счастья. Служанки, которые сейчас раздевают ее перед первой брачной ночью, не должны видеть ее слез. Они не поймут, как можно плакать от счастья, став женой человека, который может погибнуть в завтрашней битве. После венчания она больше не видела Анри — он был занят на службе. А сейчас он сидит в соседней комнате и ждет, когда ее подготовят к первой брачной ночи. Вот почему она не догадалась позвать служанок раньше? Анри был бы уже с ней!
— Нельзя ли попроворнее?
Она поторопила служанок и подумала: до чего же долго эти деревенские девчонки возятся с ее корсетом, неужели они не понимают, что у нее и так не много времени, чтобы обязательно в эту же ночь зачать сына? Но она совершенно не представляет себе, как это сделать и тем более — что нужно, чтобы это точно произошло. Хоть бы Анри знал! Единственное, что ей известно наверняка, — для этого они оба должны быть голыми, как Адам и Ева…
— Довольно! — нетерпеливо сказала она, когда на ней наконец осталась только сорочка и украшения. — Дальше я разденусь сама. Уходите! Передайте герцогу, что супруга готова его принять! — Она громко это выкрикнула, надеясь, что он услышит и войдет сам. Она больше не могла ждать.
— Простите, госпожа… — Одна из служанок присела в реверансе и зашептала, пряча глаза: — Мы должны надеть на вас ночную рубашку и пеньюар, это же свадебный подарок короля. Без одежды спят только простолюдинки. Нас накажут, если…
Юная герцогиня вздрогнула: часы на камине начали гулко отбивать полночь…»
Я тоже почему-то вздрогнула и машинально посмотрела в угол экрана на часы. Второй час! А в три я должна ввести своего драгоценного в кабинет стоматолога. И в отличие от героини Надин Мориньяк мне-то нужно как раз одеться! И служанок у меня тоже нет. Я помчалась в ванную.