Мне – 65

Никитин Юрий Александрович

Так же, как большинству из нас не хотелось взрослеть, переходя в страшноватый и трезвый мир взрослых, так же большинство читающих с негодованием восприняли переход троих героев из Леса в современность, а затем и в будущее. В том детстве, где Средневековье, колдуны, драконы и похищенные принцессы, – так уютно, знакомо и защищенно! А в современности, где высокие технологии, которые трудно понять, – странно и страшно. И очень неуютно. Гад этот Никитин, что пишет такое. И книги эти – дерьмо. Пиши снова про колдунов и рыцарей: мы так хотим забраться с головой под одеяло и не видеть

окружающего мира!

Во все века старшее поколение знало и умело больше, чем младшее. Во все века, тысячелетия. Вплоть до сегодняшнего дня, когда практически во всех семьях школьники и подростки с легкостью владеют компами, Инетом, настраивают бытовую технику и поясняют тупым родителям, как пользоваться новыми стиральными машинами, кофеварками, грилями, пылесосами, настраивают им даже телевизоры, видеомагнитофоны, обучают пользоваться продвинутыми мобильниками и даже простыми телефонами, ибо они на взгляд старшего поколения совсем не простые, а жутко усложненные.

Но это только на взгляд старшего поколения. Для младшего – это норма. Они готовы усваивать и более сложное.

Перестал слышать комаров. Раньше их противный звон слышал за километр, а вот сегодня лежу в постели, ночь, темно, Лиля уже спит, забросив на меня длинную ногу. Она некоторое время еще пыталась бить их, едва заслышав звон, но только распугивала.

Я чувствовал легкое прикосновение к коже, выжидал мгновение, шлепал по тому месту и под кончиками пальцев находил крохотный влажный комочек. Но звука подлетающего комара не слышу. Даже если садится мне на ухо. Выходит, высокие частоты от меня уже отрезаны?

Но слышу пока что нормально. Никто не замечает, что у меня что-то со слухом. Но что будет дальше? Так и будет постепенное наступление глухоты с очень высоких нот на средние, а потом и на басы? И мне грозит слуховое устройство?

Один из читателей взялся выполнить роль литагента и пошел по издательствам, предлагая книги уже пользующегося большой популярностью Юрия Никитина. С «ЭКСМО» чуть-чуть не сошлись в варианте оплаты, а «Центрполиграф» принял все условия и тут же выплатил крупный аванс.

Мы передали ему все пятнадцать романов, которые уже выходили в «Равлике», и с того дня началась работа уже на другое издательство. Нет, в «Равлике» еще издали что-то около трех или пяти книг, потом подошло время снова кормить, поить и давать взятку проверяющим из налоговых органов, так что решили, что под этой ношей хребет бедного «Равлика» хрустнет и окончательно сломится, потому лучше ему закрыться раньше.

В «Центрполиграфе» дела шли хорошо, книги там выходили около пяти лет, но с каждым годом тиражи становились почему-то все меньше, хотя я чувствовал, что пишу ничуть не хуже. К тому же постоянные неприятные моменты, типа того, что, когда я написал «Ярость», началось то, что могло бы происходить только в оккупированной стране, где на перекрестках вражеские танки, а по улицам ходят патрули победившего врага.

«Центрполиграф» в испуге отказался наотрез, Лилия прошла по издательствам и предложила эту книгу, но любое

издательство, выражая готовность взять «Трое из Леса», сразу же отказывалось от «Ярости».

Мы начали публиковать крохотными тиражами за свой счет. По одной книге в год: «Ярость», «Империя Зла», «На Темной стороне», и всякий раз меня с испугом и изумлением спрашивали: а не боюсь ли я, что меня арестуют и посадят на большой срок? А то и подведут под расстрельную статью? Ведь я пишу про американцев, с которыми дерутся наши солдаты! Это же и пропаганда войны, и межнациональная рознь и все такое…

Какое еще нужно доказательство того, что прошла Третья Мировая Война, в которой мы проиграли вдрызг, и сейчас побеждены, оккупированы, ибо этот же спрашивающий безропотно смотрит штатовские фильмы, где американцы пачками уничтожают русских солдат? Причем эти фильмы идут не там, в США, что само по себе было бы войной, ведь настраивают общественное мнение своей страны против России, но уже здесь, в России, что самый первый признак оккупации! Здесь, в российских кинотеатрах российские зрители смотрят, как бравые ребята из-за океана уничтожают толпы русских, что только глупо мечутся из стороны в сторону, стреляют в небо, трусливо разбегаются, но все равно попадают под пули штатовских героев, что никогда не промахиваются!

Помню, когда вышла последняя или предпоследняя книга этой серии, как раз вышел фильм из бондианы «Золотой глаз», его тут же показали и у нас по всем каналам телевидения в самое лучшее время, там герой уже в Санкт-Петербурге мочит русских вовсю, затем захватывает наш тяжелый танк и на нем носится по всему тесному городу, старому историческому центру, давит не только автомобили, хрен с ними, но и рушит дома вместе с жителями, превращает их в руины, сносит памятники. К примеру, Медный всадник от удара оказывается на башне танка, и так по городу… напоминаю, уже не Ленинграду, а Санкт-Петербургу, то есть уже не по коммунистическому городу, уже враг все-таки Россия, а вовсе не Советский Союз, не коммунисты.

В американских фильмах бравые штатовские вояки убивают русских по всему свету, убивают даже по всей России: начиная от Сибири и Заполярья и кончая улицами Москвы. И – ничего, для русского интеллигента это вполне нормально, но если отечественный автор напишет хоть строчку, что русский солдат убил американского вояку, то русский интеллигент в панике: как можно такое писать? Как можно?

И перепуганный шепот обывателя: а вы, мол, не боитесь, что вас за ваши книги сегодня же ночью арестуют и посадят? Как за что, за вот такие книги…

В «Как стать писателем» я уже рассказывал о том, как издательство ЦП, в котором я в те годы публиковался, наконец предложило купить первые два романа, но при условии, что приглашенный со стороны человек объединит их в один, перепишет заново, уберет всю идеологию, сделает боевичок, где две группы русских спецназовцев дерутся… друг с другом, за это мне заплатят… 100 тысяч долларов! Напоминаю, что хоть это происходило до знаменитого черного дефолта, когда рубль обрушился чуть ли не до нуля, такие деньги и тогда были огромные.