Мне больно от твоей любви 2
Шрифт:
– Уверена?
– Да. Я хочу…
– Что же ты со мной делаешь, Ведьмочка? – Сквозь рык произносит он и, как сумасшедший с нереальной жадностью впивается в мой рот. Кажется, демоны Грачевского сорвались с цепей.
Глеб так ловко стаскивает с меня свою футболку, не успеваю даже опомниться как остаюсь в одних бикини.
– Юлька, моя Юлька. – Томно шепчет он, покрывая мое тело поцелуями, а порой и легкими укусами.
Растворяюсь в моменте, поддаваясь навстречу его наглым пальцам, что так бесстыдно орудуют под резинкой моих трусиков. Из груди
– Да, Малышка, не сдерживайся. Я хочу слышать, как ты стонешь. – Ловит он их своими губами.
Вцепляюсь в его оголённые плечи, впиваясь в них ногтями. Мгновенье…. Еще одно… И неконтролируемый взрыв, после которого все темнеет перед глазами. Кажется, я тону. Падаю в пропасть от долгожданной вспышки удовольствия, прокатившейся по моему телу, заставляя его биться в мелкой дрожи. Теряюсь в реальности, находясь словно где-то в параллельной вселенной, блуждая в отголосках столь яркого оргазма. Все как в тумане. Поэтому и не замечаю, как Грачевский отстраняется, стягивая с меня, а затем и с себя нижнее белье. Не слышу я и шелеста фольги. И лишь резкий и нетерпеливый толчок бедрами и жгучая тянущая боль, пронзающая моё тело. В считанные секунды спускает с небес на землю.
Вскрикиваю от неожиданности и болезненных ощущений, не в силах удержать в себе этот звук. Как и слез, брызнувших из моих глаз. Конечно же, я знала, что в первый раз будет больно, но даже не представляла, что настолько.
Грачевский замер, нависнув надо мной.
– Черт! Твою мать… Юлька, мне ведь сейчас не показалось? Да?
Стоило мне частично побороть боль, немного привыкнув к ней. Нашла в себе силы, чтобы открыть глаза и встретиться со взглядом серо-синих -затуманенных от возбуждения глаз. И стоило мне это сделать, как Глеб сам ответил на свой вопрос:
– Нет, не показалось. Вот, я, идиот! Ты почему мне не сказала? Я же был уверен, что ты и Кир вы… А-а-а… Р-р-р… Баран, мля! – Ругался мой парень, явно не ожидав, что он у меня первый.
Склонился и с виноватым видом стал собирать легкими поцелуями мои слезы, а затем прижался к моему лбу своим.
– Юлечка, девочка моя любимая. Прости меня. Я ж не знал. Малышка моя, о таких вещах нужно предупреждать заранее. Я бы был куда сдержаннее и осторожнее. И тогда бы тебе сейчас не было бы так больно.
– П-прости.
Чувство стыда переполняло.
– Это ты прости меня, Ведьмочка. Хочешь, мы прекратим?
– Н-нет, все в порядке, Глеб, – Вру я, замечая, что он и так шоке и, кажется даже немного напуган.
– Опять врешь. – Ухмыляется, затем целует. Аккуратно, нежно, неторопливо, словно извиняясь им передо мной. – Люблю тебя, моя Ведьмочка. Вновь прижимается лбом, проводя своим носом о кончик моего.
– Если бы ты знала, сколько сил мне сейчас нужно, чтобы сдерживаться.
– Я же сказала, все нормально. Можешь продолжать. – Успокаиваю его, хотя внутри все дрожит от страха. Кажется, что если он сдвинется хотя бы на сантиметр, то я умру от боли. Но в то же время настраиваю себя, что все через это проходят и что тоже смогу немного
Глеб снова целует, отвлекая меня. Когда делает первое движение. Напрягаюсь всем телом, готовясь снова к боли, но ее нет. Да, неприятно. Да, дискомфортно. Да, непривычно. Но не больно. А вскоре новый прилив возбуждения и вовсе стирает все неприятные ощущения. Да и Грачевский максимально держит себя под контролем, стараясь не навредить. Но видно, что дается ему это с каждым движением все сложнее. Каждая мышца парня натянута, как струна, того и гляди лопнет. Но под конец он все же срывается на более быстрый темп. А я не чувствую ничего, кроме близости наших тел и желания отдать ему всю себя без остатка. Он гортанно стонет, рычит, сотрясаясь всем телом, когда все заканчивается. И со словами «Моя, только моя» - Обрушивается на меня всем телом, утыкаясь лицом в шею, тяжело дыша и нежно целуя ее.
Приподнимается на локтях. Его глаза блестят, а на лице сияющая улыбка. Смотрит на меня, а я же, напротив, стараюсь отвести взгляд, смущаясь.
– Поверить не могу в то, что я у тебя первый. – И с долькой гордости добавляет: - Во всем! – Игриво закусывает нижнюю губу. – Моя. Вся полностью моя. И я порву любого, кто посмеет хотя бы мысленно к тебе прикоснуться. – Убирает прядку волос с моего лба. – Запомни это, Юлька. Ты. Только. Моя. – Каждое слово он сопровождает поцелуями: в щеку, в губы, в другую щеку.
Усмехаюсь.
– Какой же ты невыносимый собственник, Грачевский!
– Да, моя любимая Ведьмочка. Если дело касается тебя, то да.
– И ревнивец – Со смехом добавляю.
– Еще какой. – Кусает мою нижнюю губу.
– Ай. – В шутку бью его в ответ по плечу, и он довольно ухмыляется, а затем вновь терзает мои губы.
Ойкаю и свожу колени от непривычных ощущений, когда Глеб переворачивается на спину, разъединяя наши тела. Подгребает меня к себе, и я располагаюсь головой на его плече, стараясь натянуть на себя одеяло, чтобы прикрыть наготу.
– Чего ты прикрываешься? Я же уже видел всю тебя. Ты не должна меня стесняться.
– Я так не могу.
Фыркает и, наклонившись, целует в макушку.
– Ты как? Не болит?
Щеки пылают от смущения.
– Вроде нет.
– Хорошо.
– О чем задумался? – Спрашиваю после нескольких минут тишины.
– М-мм. – Да так. Думаю, не окольцевать ли мне мою птичку, чтобы больше никуда от меня не упорхнула.
– Грачевский, ты что мне предложение решил сделать? – Смеюсь.
– А почему бы и нет. Вот одену колечко на твой безымянный пальчик, – Поднес мою правую руку к своим губам и поцеловал тот самый пальчик. – Зато все вокруг будут знать, что ты принадлежишь мне.
– Ага. Обычные люди женятся по любви. И только Глеб Грачевский. Из-за ревности и чувства собственности.
Оба смеемся.
– А что? Может быть, и вправду в ЗАГС рванем?
– Какой ЗАГС, Грачевский? Я только школу закончила. Да и 18 мне только через месяц.
Глеб зажмурился, звонко шлёпнув ладонью себе по лбу.