Мне больно от твоей любви

Савина Ксения

– Серый, ты охренел? Ты время вообще видел?

– Это я то охренел? Это ты какого лешего трубку не берешь? Крис тебе уже весь телефон оборвала. Я уже собирался спускаться к тебе.

Глава 15. Истерика

Когда слышу имя сестры. Подскакиваю с кровати.

– Что случилось, Серый?

– Грач, точно не знаю, я спросонья сам толком ничего не понял, да и Крис мне внятно ничего не объяснила, но там что-то с Киром он вроде как напился, позвони ей сам а. – Я тут как бы немного занят…с девушкой – Серый сбрасывает вызов.

Кир и напился?
– У меня в голове категорически это не укладывается- Это что-то новенькое. Да с чего бы это? Я быстро запрыгиваю в спортивные штаны, смотрю на свой

телефон и вижу пять пропущенных звонков от Крис. Набираю сестренку, но и мне она толком не может ничего объяснить. Ладно разберусь по приезду.

* * *

Такси подъезжает быстро. Уже примерно минут через пятнадцать нахожусь на пороге нашего дома. Я так спешно собирался, что забыл ключи от дома, поэтому приходиться стучать. Мне открывает перепуганная Крис, в глазах которой виднеются слезы.

– Глеб, хорошо, что ты приехал. Мне страшно. Он заперся в своей комнате и, судя по звуку, все там крушит. – Она всхлипывает. И я ее обнимаю, уводя в глубь дома и усаживая на диван в гостиной. – Я прислушиваюсь. Слышаться какой-то не понятный звук, словно Кир по чему-то пинает.

– Что случилось, Крис? Расскажи по порядку, только быстро.

– Он пришёл где-то час назад. Паяный. В порванной футболке и с разбитыми в кровь руками. – Слезы крупными каплями скатываются по ее лицу-Говорил, что-то о нашей матери, что ей на нас плевать. Потом еще что-то нес про тебя и про Юльку…- В комнате Кирилла слышаться звон разбитого стекла, и мы синхронно оборачиваемся на звук. Я бегом поднимаюсь по лестнице, на ходу выкрикивая сестре, что бы ждала в низу.

Разумеется, дверь в спальню Кирилла заперта, но для меня это не преграда. Я с лёгкостью выламываю ее.

Комната моего брата была разгромлена в хлам. Казалось, в ней не осталось ни одной целой вещи. На полу валялись осколки сломанной мебели, зеркал и даже его компьютера. Все вещи из шкафов были вывернуты на пол, так же как и его огромное количество книг, что валялись сейчас повсюду. Все это было накрыто, словно снегом, перьями от разорванной подушки, часть которых еще кружила в воздухе. В комнате витал резкий запах туалетной воды брата, разбитая бутылочка из-под которого валялась сразу около двери, он перемешивался металлическим запахом крови и крепкого алкоголя разбитая бутылка из-под которого валялась на полу возле сломанного зеркала вместе с остатками ее содержимого, что расплывалось янтарной лужицей. Скорее всего, именно этой бутылкой он и запустил в зеркало. Посреди всего этого хауса на полу сидел Кирилл в позе эмбриона, обхватив руками голову и спрятав лицо у себя в коленях. Костяшки обеих рук были разбиты в кровь. Сами руки у него тряслись и были все в мелких порезах, из которых кровь капала прямо на пол.

Я замер на пороге комнаты, увидев всю эту картину. Не зная, как на все это реагировать и как вести себя с братом. С одной стороны, я был зол на него, и мне хотелось наказать этого паршивца за то, что здесь устроил и за то, что напугал Крис. С другой стороны, я не знал причину, почему он это сделал. Не буду врать, мне было немного страшно за него. Таким я видел брата впервые. Он же всегда к алкоголю относился отрицательно. С чего вдруг он напился? «Это же Кирилл. Твою мать. Мой младший брат и моя полная противоположность. Обычно именно я напиваюсь, ввязываюсь в драки и крушу все вокруг, но не брат. Он всегда был правильным мальчиком, чем до жути раздражал меня. Что такого могло случиться, от чего у него поехала крыша?».

– Вали отсюда, чего приперся? – Он даже не поднял своей головы.

– Кир, ты сбрендил? Какого хрена ты вообще здесь устроил? Ты где нажираться успел, придурок?

– Что, опять будешь строить из себя папочку? Тебе самому то не смешно, а братишка. Ты же старше

нас с Крис всего на два года. – Он смеется, но этот смех не веселый, а скорее истеричный и полный горечи. – Валил бы от сюда и жил бы со своим отцом, тратил бы его бабки, как полагается всем богатеньким деткам, а не нянчился бы с нами, пока наша мать развлекается.

– Ты че несешь, а? Что, мозги от бухла поплыли? Может мне тебе врезать, что бы они у тебя на место встали?

– Ну, вреж, раз так хочется. Ты же только это и умеешь. Кулаками махать. – Он поднимает голову, и я вижу, что у него рассечена бровь и разбита губа. Во мне вскипает кровь, и я до хруста сжимаю свои кулаки, потому знаю, что сам бы он явно не смог нанести себе таких травм. Поэтому я задаю лишь один вопрос:

– Кто?

– Кто? – Он вопросительно смотрит на меня. Потом до него начинает доходить – Аа… ты об этом?
– Выставляет указательный на себя указательный палец воздухе, обводя им округ своего разбитого лица. – Знаешь, они мне как-то не представились. Так, поинтересовались, как заживает твоя нога и просили передать тебе «привет». Ах, да, еще предупредили, что бы ты забыл о каких-то там обидах, иначе в следующий раз на моем месте будет Крис.
– «Сука» бросаю я в сердцах ударяя кулаком об стену. Мне не надо говорить, кто это сделал, я и сам догадываюсь. «И если эти твари думают, что я все это просто так оставлю, то они глубоко ошибаются. Если они думали, что припугнут меня и я подожму хвост? Как бы не так. Им не стоило даже приближаться к Кириллу и тем более угрожать, Крис. Я даже знаю, с кого именно, я начну». – Кирилл прерывает поток моих мыслей.

– А ты вообще знал, что ей плевать на нас?

– Кому ей?

– Матери. Я видел ее сегодня на берегу реки. Ну там, где мы обычно купаемся. Представляешь, ее трахал какой-то молодой парень прямо на капоте своей тачки. Как какую-то шлюху. Да он же старше тебя лет на семь! – Кир вновь горько смеяться, от чего из его разбитой губы вновь начинает бежать кровь и он обтирает ее тыльной стороной ладони- Я сначала думал, что мне показалось и даже поперся в ее гребанный театр. И знаешь, что мне там сказали? Как ты думаешь, Глеб? – Он практически кричит.
– Мне сказали, что они вернулись с гастролей еще неделю назад. Так какого хрена ее до сих пор нет дома? Ты же ведь знал, что она не на каких не на гастролях.

– Догадывался. Пошли, Кир, тебе нужно обработать раны. – Я протягиваю ему руку, но он ее отталкивает.

– Да пошел ты ... Только не надо делать вид, что тебе до меня есть дело. Тебе же похрен на всех, кроме себя. Урод. Ненавижу…Ненавижу вас всех. Не-на-ви-жу!

– Кого всех?

– Мать. Тебя. Юльку. Хотя нет. Юльку скорее наоборот. Ты же, ведь знал, что она мне нравиться. Однако тебе это не помешало, лезть к ней с поцелуями. Что ты на меня так смотришь? Да. Я видел вас с ней на набережной. – Голос брата срывается, а из его глаз бегут слезы. – Вот скажи, Глеб, тебе что, девчонок мало? Да у тебя же почти каждые выходные новая, не считая Ленки Кравцовой. Вот какого фига тебе понадобилась именно Юля?

Меня пронзает укол вины перед братом. Пожалуй, он прав. Я законченный эгоист и не должен был так поступать с ним. Ведь я прекрасно знал, что она ему нравиться. Подхожу к брату и опускаюсь рядом с ним, соприкасаясь плечами.

– Кир, скажи честно, ты реально запал на Юлю или она тебе просто нравиться?

– А есть разница?

– Есть.

– Я не знаю. Наверное, запал. Мне не с чем сравнивать.

Мое решение даётся мне не легко, а произнесённые слова еще тяжелее. Потому что в памяти еще свежо воспоминание о нашем поцелуе, потому что моя кожа еще помнит прикосновение ее рук. Но я все же говорю: