Мне бы в небо
Шрифт:
Кирпич тут же пошёл в дело. Угодив Ване в живот, отчего тот моментально проснулся и согнувшись в три погибели, застонал.
— Ты труп. — спокойно произнёс я и бросился на парня, хватая его за шею.
Ваня попытался убрать мои руки, но куда такому задохлику справиться со мной. Тем более ярость придавала мне ещё больше сил.
Когда его лицо налилось кровью, а из горла вырывались лишь редкое сипение, на меня кто-то налетел.
— Серёжа не нужно! Отпусти его! — раздался истошный вопль Алины. С Вани меня сбросил Гриша.
Но я быстро вывернулся
— Это он поджёг сарай! Это из-за него умерла бабушка! — зарычал я, когда Гриша вновь бросился на меня, пытаясь оторвать руки от шеи Вани. А затем к нему присоединился Миша и ещё кто-то. Только втроём им удалось меня скрутить. В то время как Алина бросилась помогать этому уроду.
— Удержите вдвоём? — спросил кто-то державших меня ребят и через пару секунд руки начали связывать какой-то верёвкой. — Ну всё отпускайте.
— Живой. — с облегчением в голосе произнесла Алина,
А вот я совершенно не разделял её радости. Этот ублюдок убил бабушку. Мою бабушку Настю. Которая так хотела увидеть правнуков. Которая хотела, чтобы мама вышла замуж за достойного человека. Которая хотела просто жить и радоваться вместе с нами, по выходным всегда ожидая приезда дочери и внука.
— Вы тащите своего товарища, а я сейчас Ваньку свяжу и его тоже вытащу. — раздался голос и в памяти тут же всплыло, что это местный участковый — Филипов Пётр Григорьевич или просто дядь Петя. Тот самый, которому Ваня хотел жаловаться на бабушку.
— Я с вами подожду и помогу, если что. — сказала Алина участковому и тот попытался её спровадить, но девушка ни в какую не соглашалась уходить. Что было очень странно.
Парни подняли меня и вытащили на улицу, положив возле церкви.
— Серёга он того не стоит. — сказал Мишка.
— Миша, Гришка. Вы чего. Отпустите меня. Нормально уже всё, я успокоился. Отпустите, я с бабушкой простится хочу. Отпустите по-хорошему, иначе я вам этого никогда не прощу.
— Рано тебе ещё с бабушкой прощаться Серёга. Да к тому же её на скорой в районную больницу отвезли. Мать твоя то же с ними уехала. — сказал Гриша.
— Зачем в больницу? Она же умерла.
— Баб Настя ещё нас с внуками твоими нянчиться будет. Вот попомни моё слово. Врачи сказали, что инфаркт у неё, но жить будет. Тёть Валя смогла вовремя помочь. — а это уже добавил Мишка.
Эти слова для меня стали одними из самых лучших, что я слышал за обе свои жизни. Из меня сразу, словно выдернули стержень. Сразу захотелось залезть куда-нибудь и спрятаться. Я только что на полном серьёзе готов был убить человека. Сейчас отходняк был намного хлеще, чем после пожара. И самое главное, что я с ужасом осознал, что всё сильнее Серёгины воспоминания, чувства и эмоции сливаются с моими. Я начинаю идентифицировать и относиться ко всем окружающим так же, как и он. Но сделать здесь я ничего не мог. Видимо, стресс многократно ускоряет эти процессы.
К этому времени участковый вытащил Ваньку и положил его рядом со мной.
— Сознание потерял, но живой. Успели грех не
— Это он бабушкин дом поджёг. Да ещё и входную дверь доской подпёр, чтобы она выйти не смогла. Да если бы я с ребятами на озере допоздна не сидел, то мы бы сейчас все в доме и сгорели.
— Чтобы вот так обвинять человека, нужно иметь веские доказательства. Они у тебя имеются? — спросил участковый, принявшись отряхивать форму. Пытается защитить племянника зараза такая.
— Когда я подбежал к дому, то видел Ванькин силуэт. Он стоял возле сада и наблюдал, как дом горит. А ещё у него рукав на рубахе, подпалённый. И гарью от него несёт.
— Значит, никаких доказательств у тебя нет? Только силуэт какой-то видел... Рукав себе подпалить он мог где угодно. Это не доказательство. К тому же в Мотовилове сейчас от всех, кто пожар тушил, гарью несёт.
— А ещё он днём с бабушкой поругался и орал, чтобы мы сдохли.
— Я это тоже слышала. — подтвердила Алина. И если мои слова участковый не воспринимал всерьёз, то к Алининым прислушался.
— Кто-нибудь ещё это слышал? Сможет подтвердить?
— Бабушка слышала, мы с ней вместе в тот момент вышли посмотреть, с кем это там баб Настя ругается.
— Может, развяжите меня уже? Не собираюсь я никуда убегать и трогать этого урода не буду. Честное пионерское.
— Пётр Григорьевич, развяжите уже Серёжу. Всё обошлось, и никто не пострадал. У Ваньки максимум синяки на шее останутся. Думаю, об этом инциденте можно забыть. А вот поджёг, дело серьёзное могло всё село сгореть, если бы мы не прибежали. — сказала Алина.
И к моему удивлению, участковый её послушался и на этот раз. Едва не скрипя зубами, он согласился, что об этом эпизоде можно забыть. Тем более Ваня был в стельку пьян и наверняка ничего не вспомнит, как протрезвеет. А если и вспомнит, то ему никто не поверит. Мало ли чего могло причудиться в пьяном угаре.
Интересно, как получается. Почему Филипов так себя ведёт с Алиной? Вон даже выполняет, что она ему говорит. Кем же работает её отец? Не помню, чтобы хоть раз его видел. Да и Алина не рассказывала о родителях ничего, даже когда была намного младше. Похоже, что там реально высокая шишка.
Но так просто отпускать меня участковый всё же не согласился, заставив писать объяснительную, в которой я написал, как мы почувствовали запах гари и бросились искать, где пожар. И остановился я на том моменте, как услышал сирену пожарной машины.
Как оказалось, не только я один видел Ваньку. Нашлось ещё несколько человек, которые видели, как он в стельку пьяный бродит по селу и пытается найти у кого-нибудь закурить. Ну а дальше начался пожар и всё благополучно про него забыли.
Через пару часов за мной приехал дядя Коля, которого прислала мама. Сегодня бабушку перевезут в Рязань и продолжат лечение уже там. Мама передала мне два рубля на билет до Рязани, хотя он стоил шестьдесят семь копеек.