Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой
Шрифт:
Коля уехал на маленьком пароходике в Батум. Думала — ничего, сойдёт, ан нет, больно. Пятый день подряд вижу его во сне. Боже, сколько ласки, любви в его обращении со мной. Как я счастлива и любима во сне. О, только во сне. Наяву он так сух и сдержан. Помню, в третьем сне я встретила его где-то на краю обрыва. Вокруг было столько незабудок! Он подошёл, взял меня под руку и прижал её к своему сердцу так крепко, крепко. Я вся трепетала, моя любовь клокотала в сердце, доверчиво и страстно я прижималась к нему. Мы шли по каким-то туннелям, и он что-то говорил, а я только могла чувствовать своё счастье. Сегодня ночью я видела, что так же нежно и ласково он ведёт меня днём по Сергиевской, как жених невесту, и читает мне стихи Тани Подгурской. И так хорошо, хорошо.
О, почему это только сон? Если бы можно было пережить всё это в
Нет, я не могу. Почему, почему он никогда не будет принадлежать мне?! Почему он никогда меня не любил и не полюбит? Думаю, что даже никогда с ним больше не увижусь. Милый Андрюша, почему я не могу любить Вас так, как Колю?
12 апреля.
Скверный сырой день. Сижу у себя в комнате, читаю, учу геометрию и хандрю понемножку. Букет белой сирени одуряющим запахом зовёт к любви и радостям. С карточки смотрит Серёжа наглыми глазами. Как давно это было. Где-то он сейчас?
15 апреля.
Мы опять накануне великих перемен. Три дня идёт непрерывная канонада. Целые дни дребезжат стёкла, и зловещий гул не прекращается ни на час. Бух, бух, бух… Вздрагивают стены и сердце, уже такое привычное к этим звукам. Идут большевики. Шкуровцы эвакуируются в Адлер и Крым. Сегодня утром заходил раненый казак. Мы его накормили и напоили, так тяжело видеть этих людей, беспомощных и страдающих. Слухи самые разные: то красные уже в Мамайке и казаки отступают; то, наоборот, наши идут в наступление и Сочи не сдадут ни в коем случае. Говорят, что англичане примут нас под своё покровительство и никого в город не впустят. Думаю, однако, что большевики возьмут Сочи и будут властвовать. Добровольческой армии, кажется, крышка. И в Крыму дела вовсе не блестящи, как верилось. Что-то будет с нами, в конце концов? Неприятно режет слух звук проезжающих телег, наполненных ранеными и тифозными. Хочется плакать, просить защиты, помощи. У кого? Восьмой раз Сочи переходит из рук в руки…
Из воспоминаний Фёдора Колмогорова:
…Варфоломеевской ночью называли в городе последние часы ухода кубанцев. Это была уже не армия, а группы мародёров. Хватали и тащили всё, имеющее ценность. Резали скот и птицу. У нас отняли телёнка и тут же его закололи, порубили кур, увели жеребёнка. Несколько дней после бегства войск наша корова Дашка звала своего детёныша, ничего не ела и отказывалась от пойла. Выгоняли пастись — «кормилица» не выходила из стойла и только протяжно и надрывно мычала…
16 апреля.
…Тревожное утро. Пулемёты и винтовки подняли нас сегодня. Последние части казаков уходят. Канонада ужасная. Пушки стоят у казначейства. Красные — в Новых Сочи. Звенят стёкла. Жутко, но не страшно…
Во главе Доброфлота
Февраль 1917 года застал 50-летнего капитана дальнего плавания и Морского агента Доброфлота Д. А. Лухманова в Нагасаки. В прошлом осталась 4-летняя служба в Гонконге, где Лухмановы были единственными русскими, не считая консула — прибалтийского барона, почти не говорившего на языке представляемой им страны. Именно поэтому оказавшиеся волею судеб в этой британской колонии соотечественники чаще всего обращались к Дмитрию Афанасьевичу.
Его дети — Ксения и Николай — учились в английской спецшколе, где успешно осваивали английский и китайский языки; 26-летний Борис плавал на одном из первоклассных судов Доброфлота на Восточной линии (до Одессы и Петербурга), а с началом мировой войны — на Экспрессной линии дальневосточного бассейна.
Сам глава семейства увлекался постройкой маломерных судов для местного яхт-клуба и морскими гонками, в том числе на яхте и моторном катере «Доброволец» собственной конструкции. 15 апреля 1915 года на мотоботе «Волонтёр» ему даже удалось взять приз в подобных соревнованиях. Об этом периоде его жизни свидетельствуют сохранившиеся у правнучки капитана в городе Лиепая (Латвия) две драгоценные вещицы: серебряный кубок (с гравированной надписью
Сохранилась у внука капитана — Дмитрия Николаевича Лухманова — в Москве и серебряная китайская чаша для омовения пальцев рук, подаренная Дмитрию Афанасьевичу ко дню рождения, что удостоверяет надпись на английском. Увлечение Морского агента фотографией донесло до потомков и историков флота многочисленные снимки почти всех судов, заходивших в те годы в порты под русским флагом.
Самыми же примечательными событиями жизни Лухмановых в Японии (с июня 1916 по апрель 1920 годы) оказались: лингвистические успехи юного Николая не только к французскому и английскому, но к китайскому и японскому языкам; статьи Дмитрия Афанасьевича в английском «Nautical magazine» и американских журналах «The Rudder», «Motor Boat and Motor Ship» и других; [812] доклад о проблемах Доброфлота (от 8. 04. 1917 г.), представленный с сопроводительным письмом (от 8. 06. 1917 г.) на имя самого Председателя Временного правительства князя Г. Е. Львова [813] .
812
РГАЛИ, ф. 631, оп. 39, д. 3502.
813
ГАРФ, ф. 1778, оп. 1, д. 298 (6 кассета), л. 446–480.
Но стремительно распадавшейся империи было уже не до проблем дальневосточной морской компании. 25 марта 1920 года власть на Дальнем Востоке России (в условиях Гражданской войны и японской оккупации) оказалась в руках просоветского Временного правительства приморской областной земской управы. Спасая сильно поредевший за время Мировой и Гражданской войн Доброфлот, правление которого сбежало из Петрограда в Константинополь, оно спешно создало Временное Общероссийское правление Доброфлота с пребыванием во Владивостоке.
Управляющим новой морской организацией, избранным на общем собрании судовых команд, стал Морской агент в Нагасаки и член Индустриального союза моряков… Д. А. Лухманов! В первых числах апреля Дмитрий Афанасьевич перевёз семью во Владивосток и в мае вступил в партию большевиков — РКП(б), партбилет № 0 170 073, в то время когда его младший брат Борис уже делил на чужбине все тяготы с «изгнанными правды ради».
Братья осознанно оказались по разные стороны баррикад, и оба заплатили за это полной мерой страданий: один — многомесячным тюремным заключением всех членов своей семьи, гибелью сына Николая и шурина Александра Де-Лазари, другой — потерей Родины и одиночеством.
Временное Владивостокское правление Доброфлота продержалось до 26 мая 1921 года. Несмотря на все трудности, его руководству удалось сохранить под своим управлением на Дальнем Востоке 16 пароходов.
Военный переворот, приход к власти белогвардейского правительства братьев Меркуловых и признание им Парижского правления Доброфлота аукнулись Д. А. Лухманову краткосрочным арестом, увольнением от службы и бегством с семьёй в Шанхай, где находилось Представительство Дальневосточной Республики [814] и проживал старший сын Дмитрия Афанасьевича Борис Лухманов, будущий эмигрант и лоцман шанхайского порта.
814
Дальневосточная Республика (ДВР) — пробольшевистское государственное образование, провозглашённое на съезде рабочих и крестьянских представителей 6 апреля 1920 года в Верхнеудинске и признанное Советским правительством 14 мая. Формально включало в себя территории Забайкалья, Амурскую, Приморскую, Камчатскую области и Северный Сахалин. Народно-Революционная Армия республики во главе с В. К. Блюхером 22 октября 1920 года освободила Читу, где 10 ноября было сформировано новое правительство ДВР.