Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

Колмогоров Александр Григорьевич

У руля той самой «царской лодки», перевозившей Его Высочество на правую сторону, стояли бывшие городские головы Тюмени — купцы Ф. С. Колмогоров и Г. Т. Молодых. На вёслах во фраках, белых галстуках и перчатках — их молодые собратья.

Парадная — специально устроенная пристань. Духовенство, отцы города, цветы, флаги, наряды дам, сарафаны воспитанниц прогимназии, красные рубахи учеников уездного училища и… полицейские в новой форме. Приветствия и хлеб-соль городского общества во главе с городским головой К. Логиновым. Короткий молебен в монастырском храме и Высочайшие посещения: тюремного замка и школы, сиропитательного заведения (устроенного в память пребывания в Тюмени великого князя Владимира Александровича в 1868 году), городской больницы, уездного училища, прогимназии. После дневного отдыха в доме купца Трусова состоялась церемония посадки именного кедра в Александровском саду. Завершился хлопотный день обедом и балом, данными

избранным обществом в честь Августейшего гостя. Несколько подпортил праздник и эффект иллюминационных фейерверков лишь начавшийся вечером дождь.

Утром после завтрака вереница экипажей потянулась от дома Трусова на московский тракт. В благодарность за гостеприимство Его Высочество, узнав о недавно родившемся внуке главы дома, пожелал записать его в церковной книге своим крестником.

На 4-й версте у мраморного памятника, сооружённого в память путешествия предыдущего императорского сына, депутация горожан с музыкой и напутствиями простилась с Царственным гостем.

В селе Переваловском великий князь пожелал остановиться и помолиться в церкви, возведённой на средства купца Подаруева. В поощрение благотворителя, построившего здесь и приходское училище, Его Высочество соизволил: пожаловать учебному заведению своё имя и впредь именовать его «Алексеевским»; пожертвовать училищу 300 рублей и бедным жителям Тюмени 600 рублей.

Растроганный купец дал обед в честь Высокого гостя на конечной сибирской станции в селе Тугулымское с обязательством выстроить в Переваловском часовню с иконой Св. Алексея [130] .

А в это же время в столице Австрийской империи проходила Венская всемирная выставка, русский отдел которой под почётным председательством Его Императорского Высочества цесаревича и великого князя Александра Александровича был представлен 26-ю группами произведений.

Среди 56 экспонентов по 6-й группе (кожа, меха и каучук) кожевенную Тюмень представлял уже известный нам М. Б. Кузнецов (с образцами яловой кожи) [131] . Мы не располагаем сведениями об участниках, удостоенных наград, но так хочется верить, что тщеславный тюменец, замахнувшийся на всемирное признание, был одним из них!

130

Тобольск. губерн. ведомости, № 28 от 14.07., № 32 от 11.08., от 15.09.1873 г.

131

Указатель русского отдела Венской всемирной выставки 1873 г., СПб., 1873 г.

Уездный воинский начальник

В середине сентября 1874 года 35-летний капитан В. М. Адамович наконец-то получил самостоятельную должность — Подольского уездного воинского начальника. В начале октября с многочисленной семьёй он отбывает из Москвы к месту новой службы и на целых 12 лет связывает свою жизнь с этим губернским городком. Здесь за отличие он будет произведён в майоры, подполковники, полковники и удостоится своего первого ордена — Св. Анны 3-ей степени.

Именно отсюда в июле 1877 года его почти на 11 месяцев командируют в Болгарию в распоряжение князя Черкасского [132] для гражданского обустройства нового балканского государства. В течение 3-х месяцев 1878 года Виктору Михайловичу придётся быть даже полицмейстером города Тырново.

Дешёвая жизнь маленького городка побудила Надежду Александровну перевезти из С.-Петербурга в Подольск своих родителей — больного отца и ещё не старую мать, сняв для них у вдовы дъякона маленький деревянный домик.

132

Князь В. А. Черкасский (1824–1878), известный государственный деятель, администратор. В 1877–78 гг. во время русско-турецкой войны возглавлял комиссию по созданию структур гражданской власти в Болгарии.

В воспоминаниях старшего сына Дмитрия Адамовича образ отца тех лет остался таким: «…Несмотря на польские корни, родитель мой не знал этого языка и недолюбливал поляков. Но в чертах его характера часто сквозили доставшиеся от предков нервозность, склонность к азарту, блёстки своеобразного остроумия и, пожалуй, доля легкомыслия…

…Не будучи широко образован, он, тем не менее, производил впечатление достаточно начитанного человека, приветливого, когда не проигрывался в карты по вечерам, и остроумного собеседника. В его кабинете стояли два больших книжных шкафа с произведениями классиков русской литературы и много французских книг. Им выписывались либеральная газета Краевского „Голос“, „Русский инвалид“, журналы „Русская старина“ и „Нива“…

…Священников он не терпел, бывая в храме только на официальных молебнах в

царские дни да в великие праздники. Причём всегда выходил из дому, когда колокола начинали бить к достойне… [133]

…После семейного обеда отец не отдыхал, а садился за огромный письменный стол и 2 часа занимался со мною, потом читал сам. Зато вечером, когда самовар и посуда убирались, уже для нас звучали вслух „Вечера на хуторе близ Диканьки“, отрывки из „Кобзаря“ в русском переводе, „Записки охотника“, стихи Некрасова и Никитина…

133

Вторая часть главного христианского богослужения (литургии), сопровождаемая колокольным звоном.

….Любил ли отец нас, детей? Несомненно! Но бывал и раздражённым, и вспыльчивым. А возмущённый нашей ложью, недобросовестностью и проступками мог и выпороть порядочно…» [134]

Заботы о стариках, детях и нелёгкая материальная сторона быта не содействовали сближению гражданских супругов. После 9 лет совместной жизни что-то разладилось в их отношениях. Ревностно отдаваясь службе и, видимо, не находя в семейных утешениях желаемого, Виктор Михайлович всё чаще и чаще восполнял остроту ощущений, так необходимую всякому военному человеку, игрой в карты! Смена настроений от проигрышей и карточных долгов не добавляла мира в семье [135] . Чашу терпения и обид жены-учительницы переполнила фривольная сцена с участием Виктора Михайловича и молодой, красивой и энергичной кухарки Марфы, произошедшая, как позже отметила в своих воспоминаниях будущая писательница, на её глазах в их доме.

134

Из неопубликованной повести Д. Лухманова «Незаконнорожденный», стр. 4–5, М., 1944 г.

135

Пагубные последствия этой страсти, унаследованной от отца младшим сыном Георгием Адамовичем (1892–1972), аукнулись тому горьким безумием проигрыша… своей парижской квартиры! И. Одоевцева. На берегах Сены. М., 1989., стр. 129–131.

Оставив малолетних сыновей Дмитрия и Бориса на попечение мужа, а дочь Марию на руках матери, Надежда Александровна летом 1876 года вернулась в Москву и нашла в себе силы начать самостоятельную жизнь. Ей было совсем не до любви, когда та сама нашла её. Но небеса, как известно, ничего не дают даром…

Казанские гимназисты

К середине 1875 года Филимон Степанович очень преуспел в делах, выбившись в элиту городского купечества. На присоединённых к основному участку владениях фактически был поставлен новый стабильно развивающийся кожевенный завод. Имелись все отделения полного цикла производства: подготовительное, зольное, обеззоливания, дубильное, сушильное, отделовочное. В семи деревянных корпусах, в том числе и двухэтажных, работали — корьерезная машина, 13 корьевых мельниц, 4 винтовых пресса, водоподъёмный насос, 2 промывательных барабана, действовавших посредством конного привода, стояли 256 громадных чанов и 4 котла.

Годовая выделка только белой юфти и подошвенных соковых кож достигла 40 000 и 10 000 соответственно на общую сумму в 450 000 рублей. И все эти результаты были достигнуты 51-летним кожевенником без всякой помощи со стороны почти взрослых сыновей, трём из которых он уготовил Императорский Московский университет! Едва ли они догадывались об этом, спеша из Казани домой на каникулы и подъезжая в тарантасах к Тюмени в конце июня 1875 года.

Легче всего учение далось младшему Александру, первому из братьев державшему 10-дневный выпускной экзамен и в 17 лет получившему гимназический аттестат со средним баллом 4,33 [136] , при этом была отмечена его большая любознательность в математике. Не без трудностей окончил курс в 1876 году и 21-летний Фёдор, выдержав испытания во 2-ой Казанской гимназии со средним баллом 3,67 [137] . Труднее всех к выпуску шёл Григорий, закончивший в 1877 году курс в 3-ей Казанской гимназии со средним баллом 3,44 [138] .

136

ЦИАМ, ф. 418, оп. 290, д. 197, л.2–3.

137

ЦИАМ, ф. 418, оп. 290, д. 168, л. 2 и 2 об.

138

Там же, д. 179, л. 3 и 3 об.