Мне не стыдно
Шрифт:
Один из случаев с опекунами многому меня научил – а ведь я чуть не купилась, наивная. Тот, кто должен был играть роль отца, постоянно норовил остаться со мной в комнате, чтобы поговорить о том, как мне будет хорошо жить в их семье. Мне льстило такое небывалое внимание и я развесила уши, а эрзац-маманя тоже хороша – всё поддакивала, приторно улыбалась и беспрерывно жарила несъедобные оладьи, которыми приходилось давиться, чтобы не обидеть новых опекунов. Когда фальшивый папа решил, что достаточно подготовил меня, и получил по заслугам, они немедленно выкинули меня,
Так вот, у этой образцовой дамочки в крутом авто всё было взаправду. Она отчаянно хотела познакомиться поближе с друзьями своей дочери и прежде, чем Алиса успела вставить хоть слово, я выпалила короткое:
– Да, спасибо.
Мальчик приподнял бровь, а Алиса вдруг хихикнула и зашептала ему на ухо, не стесняясь нашего присутствия. Она даже пару раз показала на меня пальцем, отчего её мать с досадой отвела взгляд и виновато прошептала мне одними губами:
– Извини.
Алиса величественно села на переднее сиденье и с вызовом обернулась – мол, запрыгивайте, чего ждёте. Мальчик закатил глаза, но открыл для меня заднюю дверь, и, хотя он так и не стёр с лица неприязненную ухмылку, я была очень тронута непрошеным проявлением галантности. Никто ещё не поступал так со мной и я вдруг ощутила, как предательски запылали щёки. Боже, как глупо. Надеюсь, никто не обратил внимания.
Мама Алисы привезла нас в шикарное место – мои опекуны никогда не тратились на подобные глупости, так что я усиленно сдерживалась, чтобы не таращиться по сторонам, как деревенщина. Официанты так по-королевски невозмутимы, что хочется отмочить что-нибудь этакое, зато все остальные явно как рыбы в воде, а я отметила иронию момента – впервые за долгое время беспокоюсь не о том, как бы не разрушить всё вокруг, а о том, что обо мне подумают. Наверное, это и правильно? Люди часто переживают насчёт подобного, я знаю.
Разговор не клеился и мама Алисы обратилась за поддержкой ко мне, задав тот самый вопрос, который нельзя было задавать. И без которого никак не обходится у тех, кто не окружён сплошными детдомовскими выкормышами.
– Твои родители наверняка гордятся тобой, да, Танюша? Ты же поступила на бюджет? – она скользнула взглядом по моей невзрачной одежде и ласково улыбнулась, как бы приглашая поведать милые подробности о несуществующей семье.
И это ещё больнее, чем я думала. Наверное, меня выдало беззащитное выражение – она растерялась и неуверенно посмотрела на Алису, а та хищно подалась вперёд, как будто нашла ключ от любимой головоломки.
– Ты что… сирота? – меня хватило лишь на ответный кивок чужой маме. – Прости. Я не думала… А ты не искала своих родителей? В смысле, что с ними случилось? Ты хоть знаешь?
Да уж, деликатность не её сильная сторона, но интересовалась она искренне и это меня подкупило. Конечно, правда ей ни к чему, так что пришлось скормить стандартное враньё.
– Я почти не помню маму и ничего не знаю о том, что произошло. В приюте мне не дали её данных, так что я стараюсь жить самостоятельно.
Лису всё-таки пришлось приводить в чувство – она рвала и метала. Мало того, что новенькая выскочка полезла расковыривать незаживающую рану – её отношения с предками, так ещё и играла в добренькую на заминированном не ею поле. Такого Лиса вынести не могла.
После адского дня она пропала на несколько часов, а потом позвонила среди ночи – состояние в хлам, еле ворочала языком. Минут десять выслушивал бессвязный поток жалоб и уже хотел принудительно закругляться, как вдруг разобрал в беспорядочном наслоении обрывков предложений забавную новость:
– С его новой женой какая-то фигня, зацени! И папаня спасает свою бездарную фифочку. Настоящий, мать его, герой!
Сначала оторопел – с чего ей переживать о ненавистной мачехе, а потом допёр. Из-за этого её папаня наверняка теперь пропустит день рождения бывшей, а Лиса в своих разогретых мозгах вообразила, что тут есть перспектива примирения и воссоединения. М-да.
– Смотри-ка, а Дылда как-то не особо хорошо исправила ситуацию, – брякнул первое, что пришло в голову, чтобы разрядить обстановку.
– Причём тут Дылда?! Не сходи по ней с ума.
Лиса, конечно, взбесилась и бросила трубку, а на следующий день демонстративно села подальше. В бабские заморочки лезть – себе дороже, так что я преспокойно дождался, когда явится вечно опаздывающая Дылда и игриво помахал ей, показав на место возле себя. Она комично разинула рот и даже обернулась, желая удостовериться, что я зову именно её, а Лиса чуть не свалилась в проход между рядами от возмущения.
– Ты что-то хотел? – Дылда подошла и вылупилась с непонятным налётом удивления.
– Ну да, разве не ясно? Садись давай уже, лекция началась.
Она аккуратно присела, куда велено, и сложила руки на коленях, как на экзамене на самую лучшую осанку и послушный образ – и точно заслужила бы первый приз, а я поймал себя на мысли, что очень трудно оторвать взгляд от коротких волос, смешно топорщащихся над её голой шеей.
– Ты вроде бы раньше не жаждал со мной дружить, разве нет? – пробормотала она, судорожно стиснув пальцы, но почти не шелохнувшись и глядя ровно вперёд.
– Ты какая-то дёрганая. Расслабься, детка. Мы просто поболтаем.
Дылда была странно взволнована и я не придумал ничего лучше, кроме как резко наклониться и дунуть ей за шиворот, чтобы чуток отвлечь от неведомых заморочек. Она подскочила, как ужаленная, а мне стало настолько дико весело, что захотелось немедленно повторить. На заднем фоне мелькнула кудрявая шевелюра – Лиса делала угрожающие знаки, позабыв про обиду. Отлично, она бросила игру мне-на-всё-плевать.
– Кстати, а что ты сделала с Лисой? Она к тебе неровно дышит. В смысле, это же не ты достала её мачеху прямо отсюда, ведь та сейчас зависает с её отцом где-то в районе экватора, на островах. Чем ты так впечатлила Лису, признавайся? – вообще-то она впечатлила скорее меня, но не буду же я говорить ей об этом.