Мне не жаль
Шрифт:
ГОСПОДИН РОТШИЛЬД:
И каков был его мотив?
ГОСПОДИН ВЕЙГАНД:
А я знаю? Возможно, отказ. Или месть. Он пожимает плечами. Ведь девушка изрядно поиздевалась над ним в этих записях.
ГОСПОДИН РОТШИЛЬД:
Отомстил, опубликовав те самые записи с информацией про него, которую лучше никому не знать? Чтобы все могли это прочитать? Даже вы должны понимать, что это было бы довольно глупо.
ГОСПОДИН ВЕЙГАНД (раздраженно):
Что вы имеете в виду?
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Господа, давайте
ЭДГАР:
Думаю, у любого человека в этой школе была причина это сделать.
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Линду Офербек несколько раз называли как возможного подозреваемого. По словам некоторых студентов, Марлене Миллер и Юлия Нольде издевались над ней многие годы. Короткая пауза. Вы близкие друзья, верно?
ЭДГАР:
Да.
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Правда ли, что над ней издевались?
ЭДГАР:
Да, это верно.
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Как вы думаете, Линда могла опубликовать эти записи? Как своего рода месть за все?
ЭДГАР:
Вы хотите, чтобы я сдал свою лучшую подругу?
ГОСПОДИН ВЕЙГАНД:
Значит, вы думаете, что она могла.
ГОСПОДИН РОТШИЛЬД:
Он этого не сказал.
ГОСПОДИН ВЕЙГАНД:
И в самом деле.
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Господин Вейганд, пожалуйста, не говорите за мальчика.
ГОСПОДИН ВЕЙГАНД:
Но он это подразумевал.
ГОСПОДИН РОТШИЛЬД:
Вы это сказали, а не он.
ГОСПОДИН ВЕЙГАНД, хмурясь:
Что я сделал?
ГОСПОДИН РОТШИЛЬД:
Я могу повторить, если у вас проблемы со слухом.
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Господа, пожалуйста. В нынешней ситуации нам действительно не нужны театры военных действий. Снова Эдгару: Нет, я не жду, что ты подставишь Линду. Я просто хочу знать, думаешь ли ты, что это может быть она. Вот и все.
ЭДГАР:
Почему бы она сделала это сейчас? Я имею в виду именно сейчас, когда они уже оставили ее в покое.
ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:
Потому что есть вещи, которые нельзя забыть.
Линда сидит на своей кровати, гадая, прав ли Эдгар в этой ситуации. Может быть, она действительно просто слишком злопамятная. И проблема в ней. Может быть и так. Ах да, скорее всего так и есть. Дело всегда в ней. Разве не всегда проблемы в одном человеке больше, чем в другом? Разве не так работают отношения? Линде нравится быть всем для Эдгара. Это не преступление. Кроме того, она ничего не заставляла его делать. Это был его свободный выбор – влюбиться в нее. «Да, и теперь, видимо, он решил переключиться на Юлию, – говорит голос в ее голове. – Разве это не его дело?» «Нет, черт возьми, не только его», – говорит Линда в тишине своей комнаты, которая в тот же момент перестает ей нравиться, потому что внутри нее все взрывается.
Линда берет свой мобильный телефон, снимает блокировку и ищет номер Эдгара в списке избранных контактов. Второй по счету. Раньше
Линда кладет телефон на матрас и садится рядом с ним. Как будто это Эдгар, а не просто мобильное устройство. Она сворачивается в клубок и игнорирует чувство пустоты под ребрами. Ощущение, что она потеряла его. Но Эдгар – огромная ее часть. Как рука или нога. Она не могла его потерять. Она его продолжение, а он – ее. Так было всегда.
Линда лежит на спине и смотрит в потолок. Если бы они с Эдгаром не спорили, она бы сейчас не думала о нем. Скорее всего, Момо пришла бы к ней, они посмотрели бы фильм и уснули вместе. Или Момо продолжила бы читать ей книгу, которая так нравится Линде. Как в ту ночь, когда они обе не могли уснуть. Если бы они с Эдгаром не поссорились, ей было бы наплевать на него. Он просто был бы в ее жизни, а она – в его. Хотя сегодня у него день рождения. Линда плохая подруга. Та, которой у Эдгара, вероятнее всего, уже нет. Она поворачивает голову и смотрит на сотовый телефон, как будто мысленно заставляя его зазвонить. «Позвони. Эдгар, позвони». Но он не звонит. Она задается вопросом, когда в последний раз звонила ему сама, но не может вспомнить. Эдгар звонил ей в последние несколько месяцев сам. Линда на самом деле только спрашивала его, свободен ли он, когда Момо была занята. Или когда они с Момо ссорились. Эдгар стал ее любимым номером два. «Ну, это именно то, чем ты сейчас являешься и для него», – говорит ее внутренний голос.
Линда садится и берет телефон в руки. Но она не может ему позвонить. Не может. Все в ней противится этому звонку. Он оставил ее в этом коридоре. Он ее. А не наоборот.
Линда убирает телефон в сторону. А потом она признает, что это правда. Что Эдгар и она уже давно не дополнение друг друга. Что на самом деле – это просто иллюзия, выдумка. А потом она задается вопросом, не повзрослели ли они. Может, они переросли свои роли. Разошлись. И при этих мыслях ее глаза наполняются слезами. Но ее ресницы не пускают их наружу. Линде никогда раньше не приходилось плакать из-за Эдгара. Она задается вопросом, сколько раз он плакал из-за нее. И, не зная почему, она предположила, что частенько.
Линда вспоминает автобусную остановку, она видит себя, как она ждет Эдгара с тортом в руках. И как он выходит из автобуса с Юлией Нольде. Скрежет ее зубов громко врезается в тишину. Линда даже не заметила, как сильно она их сжала. Она часто так делает, когда злится. В прошлом она иногда так сильно скрипела зубами по ночам, что сама просыпалась от звуков. Потом ее дантист прописал ей ночную пластину, которая начинала странно пахнуть, если ее забывали регулярно чистить. У Эдгара тоже есть такая. По той же причине. А когда он остался ночевать у нее, они вставили капы, почистив зубы. После этого они не могли правильно произносить «с». Затем Эдгар сказал тысячу вещей на букву «с». И это было так забавно, что Линда иногда случайно от смеха выплевывала пластину. Вспоминать о тех моментах так приятно, но так больно. Как вспомнить кого-то, кто умер. Того, кто больше никогда не заставит вас смеяться.