Мне нравится твоя ложь
Шрифт:
Слезы текут по моим щекам, и я чувствую, что контроль ускользает.
— Почему они стреляют в нас? Я думала, что мы нужны им живыми, если они собираются получить деньги. Или Байрон просто выставил мишени на наших спинах?
— Мне нужно, чтобы сейчас ты мне доверилась, — говорит Кип.
Я качаю головой. Никоим образом. Довериться? Он потерял на это право.
И, честно говоря, я даже не знаю, как это делается.
Поэтому я не говорю ему правду. Вместо этого я отшучиваюсь. Вот так просто.
— Хонор, — говорю я с фальшивым смехом. —
И затем я не могу перестать хохотать, потому что это чертовски смешно. Стриптизерша, имя которой означает «честь». (прим. пер.: «Honor» в переводе с английского «честь»).
У моей матери, должно быть, были такие большие надежды на меня, раз она назвала меня так. Что, она думала, я буду делать с этой жизнью? Кем, она думала, я буду? Я смеюсь, словно плачу, и все еще не могу остановиться.
Я окрашиваю его футболку в темно-серый цвет, приклеиваю ее к широкой груди своими слезами. Я не оставляю его равнодушным этими протяжными рыданиями, которые сотрясают мои плечи, и его тоже. Я ненавижу его, но позволяю ему успокоить себя. Кип проводит рукой по моим волосам, бормоча успокаивающие слова, которые я не могу понять. Они все равно не имеют значения. Я не Хонор. Я перестала быть ею в тот день, когда сняла с себя одежду на этой сцене.
Теперь я Хани.
Как «Гранд»: однажды был красивым, однажды был сильным. Построен для величия.
А теперь всего лишь захудалый стрип-клуб.
Я вытираю слезы с глаз. Они появляются достаточно быстро, чтобы перестать обращать на них внимания. Руки от них мокрые, как и щеки.
— Но ты уже знал мое имя, не так ли?
Он не отвечает. Ну конечно же. Он уже знал эту шутку.
* * *
Место, куда Кип привез меня, — это дом. Хороший дом с выцветшей краской и аккуратно подстриженными газонами в тихом старом районе. Скромный, но ухоженный. У него нет беззаботности «Тропиканы» или старинного очарования «Гранда». Это место — всего лишь одомашненные улицы, на которых я укрываюсь и прячусь. Мы загнаны вместе в городе.
Я пячусь от него вниз по подъездной дорожке. Мне нужно добраться до Клары.
И важнее всего — мне нужно уйти от него.
Кип ловит меня за руку.
— Сейчас на улицах не безопасно.
— А с тобой безопасно?
Выражение его лица темнеет.
— Возможно, нет. Но у тебя нет вариантов.
Он тянет меня к двери. Я иду с ним — не то, чтобы у меня был выбор. Он сильнее меня. Неужели меня так хорошо обучили не сопротивляться? Я чувствую онемение. Шок. Мои руки и ноги как желе. Я упала бы, если бы Кип не поддерживал меня. Он подталкивает меня к стене и смотрит на улицу, прежде чем закрыть дверь и запереть ее.
Чувство такое, словно мы находимся в середине битвы, только у меня нет оружия. Мой взгляд мечется к сумке, которую я бросила у двери.
«Тейзер».
— Не отдавай меня
— Не говори ему, что ты меня нашел. Просто дай мне уйти. Я сбегу. Я…
У Кипа такие темные глаза, почти сердитые, когда он впивается в меня своим взглядом. Он поднимается, и я вздрагиваю. Его рука застывает в дюйме от моего лица.
— Он причинил тебе боль.
— Нет, — говорю я слишком быстро. Я не хочу, чтобы Кип знал, что сделал его брат. Боже, даже я не хочу знать. Если бы я могла вычистить это из своего мозга, я бы это сделала. Если бы я могла взять скальпель и вырезать воспоминания, я бы это сделала. Я никогда не позволю этому случиться с Кларой, никогда.
— От стекла, — мягко говорит он. — У тебя идет кровь.
Оу. И, конечно же, когда я протягиваю руку, мои пальцы окрашиваются алым.
Я все еще, должно быть, в шоке, потому что стою там, глядя на кровь, будто никогда не видела ее раньше. На самом деле я видела ее много раз. И порезы, и синяки. Мои старые друзья.
— Это пустяк, — говорю я. — Я ничего не чувствую.
— Это не пустяк. Позволь мне позаботиться о тебе, — слова звучат открыто, когда он говорит так, будто имеет в виду больше, чем порезы на моем лице.
— Мне от тебя ничего не нужно.
Темные глаза принимают мои обвинения, но не мой ответ.
— Жди здесь.
— Кип, пожалуйста. Отпусти меня. Мне надо идти…
— К твоей сестре? — тихо спрашивает он, хотя на самом деле это не вопрос.
Страх опускается в живот холодным булыжником.
— Не смей трогать ее. Ты не смеешь...
— Я не собираюсь ничего с ней делать.
— Чтобы ты мог сдать нас за ту цену, что назначена за наши головы?
— Дело не в гребаных деньгах.
Я мрачно улыбаюсь.
— Дело всегда в деньгах.
Он хватает меня за подбородок, стараясь не впечатать осколок стекла. Ему удается вообще не прикасаться ко мне, но его взгляд по-прежнему режет.
— Я не стану отдавать тебя Байрону, но я собираюсь использовать тебя, чтобы остановить это. Покончить со всем.
— Как? — шепчу я. Есть много способов, как это может закончиться. В большинстве из них я не остаюсь в живых.
Кип качает головой.
— Я еще не уверен. И с людьми Байрона в Тэнглвуде у нас мало времени. Поэтому ты должна мне довериться. Мне нужно, чтобы ты села и подождала. Позволь мне вытащить долбаное стекло из твоей щеки.
Затем он идет к коридору, предположительно, за ватными дисками или пинцетом.
Это команда, а меня всю жизнь тренировали им повиноваться. Тем не менее, я остаюсь. Смогу ли я добраться обратно до «Тропиканы»? Я знаю, что мы достаточно близко, но я не очень запомнила путь, чтобы быть уверенной в этом. Внезапно я вздрагиваю, сидя на его диване. Клара.