Мне приснилось лондонское небо. В поисках мистера Дарси

Отто Елена

– У вас просто нет таких хороших интернатов. Английское образование – самое лучшее в мире.

Арина воздержалась от комментариев.

– Выпьете со мной? Что вы пьёте? Водку?

– Я не пью водку.

– Я думала, все русские пьют водку.

– Мужчины, может быть. Русские женщины обычно не пьют водку. Вообще пьют немного.

– Вас послушать – русские женщины полны одних добродетелей. Работают на полной ставке, потом убирают, стирают, готовят, занимаются детьми. При этом не пьют водку. Прямо как на Ближнем Востоке. Это от вашей бедности. Если бы ваши женщины могли сделать успешную карьеру, они бы не жарили котлеты после работы.

– Наши женщины делают успешную карьеру. Они занимают руководящие посты, ездят в командировки и заключают важные сделки.

– А потом приходят домой и жарят котлеты?

Арина кивнула.

– А когда же они занимаются спортом, ходят в парикмахерскую, на шопинг и ухаживают

за собой?

– В перерывах между всеми остальными делами. Русские женщины обычно очень следят за собой.

– Вы меня разыгрываете! Ни одна женщина не способна выдержать такую нагрузку! Если вы постоянно заняты работой, домом, детьми и разными нудными обязательствами, когда же вы получаете от жизни удовольствие?

– Занимаясь работой, домом, детьми…

– Вы сумасшедшие. Теперь я понимаю, откуда у моего жениха взялись такие странные запросы. Он хочет, чтобы после свадьбы я проводила больше времени дома и занималась с ребёнком. До бредовых идей с котлетами на ужин он ещё не докатился, но, похоже, дело недалеко от этого. Но ему не стоит раскатывать губу. Я не для того училась в университете и пятнадцать лет работала в Сити, чтобы сидеть дома и жарить котлеты вечерами. У меня есть свои амбиции в жизни.

– А когда вы собираетесь начать жарить котлеты? – Арина почувствовала, что в ней закипает раздражение. – В моей стране женщины тоже получают высшее образование. Они выходят замуж в двадцать два-двадцать четыре года, иногда немного позже, но всё равно до тридцати, рожают детей, возвращаются на работу. Вам уже за сорок, а вы до сих пор не готовы быть женой, матерью и хранительницей очага. Когда же вы будете готовы?

– Ваши женщины просто не знают вкуса жизни. Они привыкли к идее домашнего рабства, потому что видели этот образец у своих матерей и бабушек, – заносчиво ответила англичанка. – Если бы они приобщились к западным ценностям, они бы осознали, как хорошо быть свободной женщиной.

«Западным ценностям? Напиваться каждую пятницу в баре до потери человеческого облика, к тридцати пяти годам сменить тридцать пять любовников, потом выйти замуж, потому что надо успеть родить хотя бы одного ребёнка, пройти курс лечения, чтобы его зачать и выносить, устать от него через полгода, взять няньку, потом отправить его в школу-интернат, послать мужа к чертям собачьим, нанять уборщицу-иммигрантку, чтобы разгребать бардак в доме, нанять садовника следить за садом, нанять персонального ассистента, чтобы отвечать на почту, парикмахершу, чтобы укладывать волосы, маникюршу, чтобы приводить в порядок ногти. И всё для того, чтобы иметь максимум свободного времени и проводить выходные в бессмысленной трате денег в торговых центрах, а по пятницам напиваться с подружками в баре?!»

Арина ничего не ответила, продолжая флегматично протирать вымытые стаканы. Англичанка взяла новый стакан воды со льдом и выпила его залпом. В открытой двери мелькнул жёлтый огонёк кэба.

– Шерил, ваше такси пришло. Вам пора ехать. Желаю вам успешной свадьбы и счастливой семейной жизни. Попробуйте получить удовольствие и от того, и от другого. И… постарайтесь стать хорошей женой Джону.

Несмотря на замутнённое алкоголем сознание, англичанка насторожилась:

– Возможно, вы слышали моё имя, когда мы разговаривали с подругами. Но откуда вы знаете, что моего жениха зовут Джон?

Арина пожала плечами.

– Просто предположила.

Женщина хотела спросить что-то ещё, но водитель такси подал нетерпеливый сигнал. Она подхватила свои туфли с пола и босая побрела по направлению к такси.

Арина ещё некоторое время провожала взглядом уходящую машину.

– Удачи, Джон Льюис. Это был твой выбор.

Глава 26. Официантка

Арине нравилось работать в отеле. Поначалу рабочие обязанности сводились к обслуживанию перерывов на конференциях. Участники конференций начинали рабочий день с чашки крепкого кофе «Чибо» с круассанами. В одиннадцать часов они делали перерыв на выпечку с мясной или овощной начинкой, в час дня устраивали часовой перерыв на обед, который являл собой целое пиршество из трёх блюд, причём каждое блюдо было представлено в трёх вариациях. Так, на закуску обычно предлагалось три вида салата, на горячее – мясо, рыба и овощное блюдо для вегетарианцев, также каждому клиенту полагалась булочка с маслом, и завершалась эта трапеза двумя-тремя видами десерта, один из которых должен быть фруктовым салатом (для тех, кто сидит на диете). После такого обеда Арина была бы сыта до конца дня, но в четыре часа участники выходили на традиционный послеобеденный чай с печеньем. В районе четырёх-пяти вечера вся Англия пила чай, называемый «high tea», «afternoon tea» или «5 o’clock tea». Нарушать эту традицию было нельзя даже в интересах бизнеса.

Работа персонала конференц-департамента заключалась в непрерывном накрывании и убирании

столов для всех этих перерывов, поэтому создавалось впечатление, что участники конференций только и приходят за тем, чтобы гонять чаи; когда они при этом работать успевают – непонятно.

Собственно, для официантов одна конференция походила на другую, различались они только названиями компаний, но и до них никому не было дела. На конференции обычно собирались менеджеры среднего и высшего звеньев, и, должно быть, там можно было услышать много интересного, но официантам полагалось подавать и уносить еду, а не подслушивать корпоративные секреты. Впрочем, опасаться им было нечего – мало кто из официантов владел английским на таком уровне. В штате заведения числились азиаты, африканцы, латиноамериканцы и восточные европейцы, кучкуясь по языковому признаку. Восточные европейцы держались среди этого народа особняком, особенно бывшие советские, потому что только они шли официантить с высшим образованием. Сказывался плохой английский, скользкие документы и низкая самооценка. Бывало, в гостиничный сектор заносило кого-нибудь из западных европейцев, но, разобрав, что платят мало, а работать надо много, они испарялись из отеля с невероятной скоростью.

Рабочий день сотрудника конференц-департамента начинался в семь или восемь утра, для чего проснуться надо было уже в пять, а в шесть выйти из дома. Иногда в такую рань не работало даже метро, и приходилось добираться ночными автобусами. За день официанты набегали по коридорам и лестницам по пятнадцать километров, нося в руках коробки, тарелки, подносы, ловко лавируя между мебелью и открывая двери ногами, коленями и бёдрами, а когда уже не было сил стоять, в изнеможении падали на ребристые пластиковые ящики, предназначенные для мытья посуды в промышленных посудомойках, и протирали насухо свежевымытые стаканы, тарелки, столовые приборы. Стульев в подсобной кухне не полагалось – менеджер считал, что мягкие удобные полукресла, которые использовали для клиентов, будут расслаблять персонал и настраивать их на отдых и неторопливую беседу, а других стульев не было. После обеда добрую половину сотрудников отправляли по домам, чтобы не оплачивать холостые часы, оставляя на сервировку последнего перерыва пару человек. Если ожидали, что следующий день будет очень загруженный, оставляли пару везунчиков на подмогу вечерней смене. Вечерняя смена, состоящая в основном из парней, приходила в четыре часа, убирала столы и стулья, пылесосила ковровые покрытия, сдвигала и раздвигала фанерные стены комнат в зависимости от забронированных площадей и расставляла столы, экраны и оборудование по новому образцу. Вечерняя смена задерживалась до десяти-двенадцати вечера, оставив комнаты под ключ – доводить помещения до ума утренней смене было совершенно некогда. Иногда организаторы двухдневных конференций заказывали ужины человек на сто пятьдесят-двести, и утренняя смена оставалась сервировать столы и крутить лебедей из салфеток, а потом обслуживать гостей. На большие мероприятия вызывали дополнительных людей из агентства. Ужины заканчивались в десять-одиннадцать вечера, и, торопясь на последнюю электричку, официанты считали, что им повезло – работать по четырнадцать-шестнадцать часов в день считалось привилегией – за один такой день можно было заработать восемьдесят фунтов. Чаевых в конференц-департаменте не полагалось, потому что вся еда и сервис были предоплачены заранее. Заработать больше денег можно было, только получив больше часов, и люди уже не считались с усталостью и недосыпом. За дополнительные часы шла такая ожесточённая закулисная борьба, как в иных местах за премии и должности.

Понятно, что при таком раскладе англичан в конференц-департаменте не наблюдалось – даже представителям рабочего класса было выгоднее сидеть на пособиях по безработице, чем по шестнадцать часов в день таскать грязные тарелки.

С первых же дней Арина сошлась с русскими девчонками, которые уже не по одному году работали в этой гостинице. Первой подругой стала её соседка Наташа, с которой они неожиданно сблизились через общую работу. Ксения из Молдавии – муж-румынин, двое маленьких детей, студенческая виза. По мужу можно получить европейское гражданство, но не ранее, чем он сам его получит. Пока у него самого не было ни паспорта, ни разрешения на работу. Лиля из Белоруссии – поскольку получить рабочую визу в Англию уже почти невозможно, а отрабатывать взятую в кредит квартиру надо, приобрела литовский паспорт, по которому проработала в отеле два года. Татьяна из Латвии – русская, не получившая латвийского гражданства. Когда-то в Латвии у неё была собственная парикмахерская, теперь она работала официантом, делая вид, что её латвийское гражданство – настоящее. Маша и Женя из России – преподаватели русского языка. В лондонской гостинице за день можно заработать столько, сколько в российской глубинке за месяц. У всех была своя особая ситуация, поэтому работали, не возмущались и держались за свои места.