Мне снится дождь

Манскова Ольга Витальевна

Некоторые полисы, в особенности рьяно - те из них, что были в экранирующих звуки гермошлемах, приступили к задержаниям, выхватывая из толпы самых слабых людей и волоча их, заламывая им руки, к полицейским машинам. Другие же распыляли в толпу "Ромашку-4" и наркотические вещества. Начались стычки и драки.

Вдруг, будто из ниоткуда, с разных сторон начали появляться люди в серых плащах. Они ни во что не вмешивались, но были вооружены резиновыми дубинками и распылителями. И, с отстраненным безразличием наблюдали за всем, что происходило на площади.

Гвардия Феогнида чуть усмирила прыть, замерла в трусливом ожидании. Они недоумевали, что за новая сила включена в игру. Об участии серых им начальство ничего не разъяснило.

Выли сирены, и готовые

сорваться в бой собакокрысы до предела натягивали поводок. Вся площадь была разорвана на отдельные сцены классического уличного мордобоя "отдельных граждан".

– Долой фашистский режим Штык Феогнида!
– неслось откуда-то.

Шнобель, одетый в серый плащ и загримированный под серого, внимательно отслеживал обстановку. Нет ли настоящих серых? Какова установка, данная сверху полицейским?

Его внимание привлекли два мальчика, громко читавшие звонкими голосами только что сочиненную ими частушку:

– Не будем невежами!

Не станем мы незжами!

Назло Феогниду!

Не простим обиду!

Прохожие, идущие мимо, реагировали по-разному: кто спешно ретировался, с опаской поглядывая на площадь, а кто-то бормотал себе под нос: "Неужто все-таки это началось? Давно пора".

Одна из собакокрыс слишком близко придвинула морду к маленькой девочке, маму которой с другой стороны уже схватил за руку один из полицейских и притянул к себе, и вот уже заламывал ей руки за спину. Еще пара секунд, и...

Но Шнобель успел - оттянул назад девочку и стал между ней и собакокрысой, мгновенно ударив "собачке" в нос "Ромашкой". Полицейский оставил в покое женщину, которая тут же, подхватив девочку на руки, растворилась в толпе, и набросился на человека, который погубил его собаку. Пещерник и полицейский долго сражались, нанося друг другу удары дубинками, но потом к ним еще с двух сторон начали подбегать другие полицейские, и вскоре окружили Шнобеля. Ещё немного - и сцапают.

"Я не смогу долго уворачиваться сразу от семерых", - подумал Пещерник, и вдруг, прямо над собой, услыхал легкий шум: будто звук порхания больших стрекозиных крыльев. К нему сверху приближалось нечто невидимое, а затем послышался голос:

– Шноб! Хватайся!

К нему летел конец веревки из "летающей машинки". Впрочем, самой машины видно не было. Шнобель ухватился за спасительную веревку, и, отпихнув ногами полицейских, взмыл в небо. И вскоре был затянут вовнутрь.

Полицейские внизу растерянно хлопали глазами, когда потенциальная жертва у них на глазах подпрыгнула прямо в небо, там повисла, отбрыкиваясь, - и вдруг, и вовсе стремительно исчезла.

– Привет тебе, герой!
– улыбаясь, сказал Генрих.
– Мы, те, кто на летающих машинках, уже вытаскиваем понемногу отсюда всех наших - люди нам ещё пригодятся. Опускаем их подальше отсюда. А еще, отстреливаем собакокрыс, и вырубили "ромашкой" несколько зверствовавших полицаев... Нападают, чудовища, на самых беззащитных из толпы. Практически всех своих мы уже забрали. Народ побузит ещё немного - и, скорее всего, большинство рассосётся. Мы пока их всех, как можем, ориентируем на завтра - чтобы они пришли и привели ещё и других, и как можно больше. Честно говоря, не ожидали мы, что так много людей отзовется, на первый же призыв. До завтра обдумаем, как их всех сорганизовать и провести акцию наиболее результативно. Пока - порезвились, и хватит. Тараканов до завтра свои приборчики, факт, отладить на Пирамиде не успеет. Да и, внимания теперь к ней у народа слишком большое. Теперь, накопим сил, и по серьезному, мощно, продолжим завтра... Тебя, как и всех, кого отсюда вытягиваю - высажу подальше, и зайду на новый виток. Спасаю не только хакеров, но кого удается, от полисов и собакокрыс. В последних, кстати, стреляю, и рука не дрожит. Это - не собаки, а орудие смерти. Людоеды. Они даже на своих хозяев нападают - если те не покормили их вовремя. Вот уж, вывели нечисть! Да, и - последнее: наши сегодня - кто где ночует. Некоторые - в "Точке". Вместе

с людьми Борова, они туда подтягиваются. В "Точке" сегодня можно будет переночевать, вымыться и переодеться. Можешь и ты, если хочешь, там сегодня на ночь тормознуть. А днем - увы, придётся тебе пошляться по городу... До шести вечера, когда откроется "Точка".

– А есть ещё варианты времяпровождения, кроме как шляться по Ростову?
– спросил Шнобель.

– Есть один. Но он - гораздо опаснее.

– Я не против получить о нем некоторую информацию.

– Был ли ты когда-либо на Дороге?
– спросил Генрих.

– Нет. Мне всегда говорили друзья и знакомые, что это - самое страшное место Ростова... И не советовали туда и носу казать, - ответил Шнобель.

– Однако... Я задал вопрос так, наугад: большинство жителей нашего города вообще не знают о существовании этого места, - Генрих был удивлен.
– С тех пор, как власти замуровали вход в этот подземный торговый центр, почти все о нем забыли. Но, конечно, некоторые люди знают туда тайные проходы. И даже ушли туда позже, чем вход был замурован. А раз ты в курсе... Тогда, я полагаю, мне не надо тебя просвещать по этому вопросу.

– Можно и просветить... Я почти ничего не знаю о Дороге, не знаю, как туда проникнуть. О ней ходят легенды среди хипков Ростова. И некоторые мои друзья-барды, как говорится, "стали на Дорогу". Ушли в никуда, - задумчиво сказал Шнобель.

И вдруг процитировал:

Если тебя позвала Дорога,

Если тебя позвала беда -

Значит, тебе пора

Уйти совсем, навсегда.

Ибо оттуда уже не вернёшься

На свет...

Тысячи миль за одну только жизнь,

Мгла и туман, и шыряние в вену.

Если ничто не спасет, ты погиб -

Становись на Дорогу...

Ты не узнаешь себя и других,

И, только выйдя из вечного плена,

Ты захлебнешься понятием вмиг

Кто ты таков...

Если твоя голова раскололась,

Если разбился мир на осколки,

Если по венам клокочет жар -

Становись на Дорогу...

– Да, всё - так. Дорога - самое гиблое место Города. И люди туда идут... Погибать. И я только сегодня понял, почему. Я был слишком занят своими ментальными путешествиями и научными изысканиями, чтобы понять простую истину...

Сегодня к нам присоединилось очень много людей. Неожиданно для нас, хакеров, наши мирные и обычно спокойные, как пресловутые библейские овцы, люди пошли на бунт. Быть может, завтра они начнут крушить Пирамиду и бить стекла в "Торте"...

Каждый житель нашего города подвергнут зомбированию. И внешне, многие зомбированы: они двигаются, говорят и делают только то, что положено. Но даже самые точные приборы не определят, о чем все они думают, когда остаются одни. Подсознание не запрограммируешь, оно живет своей собственной жизнью. И зомбированный человек всегда не удовлетворён, потому что его подсознание знает, что его хозяин способен на большее. И люди с сильной интуицией - связью с подсознанием, нередко впадают в ступор, считают, что мир сошел с ума, или - раздваиваются, расщепляются сознанием... Глубоко в душе, большинство жителей города - другие. Лучше, чище... И, вероятно, что даже сломленные люди очень легко станут на тропу праведной войны. Конечно, в том случае, если кто другой уже раскрутит это колесо. Достаточно, как говорится, просто вовремя бросить спичку... И она, вместо того, чтобы тихо сгореть, вдруг взорвется бомбой.

– А при чем здесь Дорога?

– Быть может, те, кто стал на Дорогу - это самые творческие люди города... Только, в нашем сломленном мире, они потеряли себя. Изначально склонные к созиданию, ищущие, - они не имели для самораскрытия никакой реальной почвы... Зажали в себе стремления, сами не поняли их. Мятежники, которые сопротивлялись таракановщине, но... в отсутствии нормальной социальности, стали асоциальными.

– Так вы, хакеры, хотите... Выпустить их наружу, задействовать в борьбе? Этих потерянных людей? Тех, кто стал на Дорогу?