Мне уже не больно
Шрифт:
– Как дела?
Я ожидала, что он скажет что-то еще, но тишина затянулась, будто все слова замерзли на кончике его языка. Лазарев помедлил у двери, явно не зная, что сказать дальше. Его глаза словно блуждали по комнате, избегая встретиться с моими.
Тишина давила, и когда он уже почти собрался выйти, я, набравшись смелости, вырвалась из своих раздумий и тихо спросила:
– Можно мне гулять?
Мое сердце сжалось в ожидании. Этот дом с каждым днем все больше походил на клетку, и я нуждалась хотя бы в немного свободного пространства. Пусть это всего лишь двор, но я смогу дышать, почувствовать
Лазарев остановился, его рука уже была на ручке двери. Он замер, как будто мой вопрос застал его врасплох. Но на его лице мелькнуло что-то похожее на облегчение. Он повернулся ко мне, смягчился, кивая, словно это был самый естественный вопрос.
– Конечно, – его голос стал мягче, чем обычно. – Двор в твоем распоряжении.
Он чуть повернул голову к шкафу и, словно вспомнив что-то, добавил:
– Вещи там, в шкафу. Надеюсь, с размером угадали.
Лазарев задержался у двери на пару секунд, бросил короткий взгляд на меня, как будто хотел что-то еще сказать, но, не найдя нужных слов, вышел, оставив меня наедине с растущим чувством облегчения.
Это просто ночной кошмар
Посреди ночи я просыпаюсь от собственного крика. Мое тело трясет так, будто его пытаются вырвать из сна силой. Кажется, еще немного, и я разорву простыни, вцепившись в них мертвой хваткой. Грудь сдавливает, сердце колотится так быстро, что я не могу поймать дыхание. Ощущение такое, будто я все еще там… в этом кошмаре, который сейчас обволакивает меня тьмой.
Я вижу… тени. Темные, вытянутые, безликие фигуры, которые медленно поднимаются из самых глубин. Они вытекают из стен, из углов комнаты, как густой черный туман. Шевелятся, растекаются по полу, двигаются в мою сторону. Я чувствую их холод – липкий, пронизывающий до костей. Они приближаются, бесшумно, словно пыль, несущаяся на ветру, но я слышу их… шорох. Тихий, еле уловимый звук, как сухие листья, скользящие по земле.
Хочу закричать снова, но голос замер внутри меня. Ноги словно привязаны к кровати, руки тяжелы, как свинец. Я пытаюсь отстраниться, вжаться в стену, скрыться от этих теней, но мое тело отказывается подчиняться. Они все ближе. Я вижу их движение, как они поднимаются по ступеням лестницы, что ведет прямо ко мне. Один из них тянет свою безликую, полупрозрачную руку вперед. Я чувствую, как эта тень касается меня – холодная, как лед.
В этот момент я падаю. Падаю вглубь чего-то черного, бесконечного, куда тянутся руки теней, стремясь схватить меня и утащить еще глубже. Ступени исчезают, пол исчезает – я в бездне. Меня окружает лишь эта беспросветная пустота, полная шорохов и зловещих движений.
И вдруг все прекращается. Я вырываюсь из тьмы. Сердце сходит с ума, стучит, как бешеное. Я в комнате. На кровати. Свет снова зажигается. Глаза слезятся, я все еще трясусь, пытаясь поймать дыхание, но тьма, кажется, не хочет уходить. Она остается, таится где-то рядом, в каждом углу. Кажется, стоит мне закрыть глаза – и я вернусь туда.
Лана стоит в дверях. Ее волосы растрепаны, глаза полуприкрыты от сна, но она смотрит на меня так, будто знает, что происходит. Ее лицо выражает тревогу, но она молчит, как будто не решается спросить, что случилось.
– Чего ты разоралась? –
– Просто дурной сон, иди уже спать. Зачем ты вообще пришла?
– Да потому что, если я усну, ты опять на весь дом орать будешь, как будто тебя режут. Охрана вообще не слышала? Удивительно, что никто не примчался.
Лана подошла ближе, села на край кровати:
– Подвинься давай, – сказала она, словно не заметив моего желания быть как можно дальше.
– Уходи, пожалуйста, – я натянула одеяло до самого подбородка и сжалась в комок, стараясь избежать любого контакта.
– Я не собираюсь всю ночь с тобой торчать. Заснешь нормально – тогда уйду.
Закрываю глаза, делая вид, что засыпаю, надеясь, что она поймет намек и оставит меня в покое.
– Что у вас тут случилось? – голос Лазарева раздался прямо над головой.
Я приоткрыла один глаз и увидела его в помятом виде, стоящего в одних трусах с тем же озабоченным выражением лица.
– Пусть она спит с открытой дверью, – спокойно бросила Лана, слегка усмехнувшись. – Малышка боится темноты.
Малышка? Внутри все перевернулось от негодования. Я ведь не ребенок! Какое еще "малышка"? То же мне, взрослая тетя! Старше от силы на лет пять, а строит из себя!
Я смотрю на Лану, и на миг улавливаю, как ее лицо меняется. Что-то странное проскакивает в ее выражении – тревога, беспокойство? В следующий момент ее взгляд стремительно скользит к дверному проему. Я прослеживаю за ним, и там мелькает тот самый охранник, которого я уже видела ранее. Он исчезает почти мгновенно, будто не хочет быть замеченным, особенно Лазаревым.
Но этого краткого момента мне достаточно, чтобы понять – что-то здесь не так. Лана словно на миг теряет свою привычную маску хладнокровной уверенности. Она становится другой, уязвимой. Я никогда не видела ее такой.
Что это? Он ей нравится? У них что-то есть?
***
Только предрассветная серость заползла в окно, я проснулась. В шкафу на полках нашла аккуратно сложенную одежду с яркими бирками. Взяла теплый бежевый кардиган с крупной вязкой. Он был мягким, уютным, хотя немного широким в плечах, словно предназначен для кого-то крупнее меня. На полке рядом лежала темно-синяя юбка из плотной ткани, до колен. Ее талия оказалась чуть великовата, пришлось затянуть ремнем, чтобы не сползала. Под кардиган я выбрала белую блузку с легким кружевным воротником. В коробке стояли новые замшевые ботильоны на невысоком каблуке – вот с ними угадали идеально. С вешалки сняла светло-серое пальто средней длины.
Вещи, которые я держала в руках, пахли новой тканью и чем-то чужим, безликим, как будто они не принадлежали никому, не хранили в себе ни воспоминаний, ни жизни. Просто вещи. Но почему-то в этот момент в голову внезапно пришел тот теплый запах старой куртки, в которой я сюда приехала. Она не была новой или особенно красивой, но пахла чем-то гораздо большим, чем просто ткань. Она пропиталась моими ожиданиями, мыслями о будущем, надеждой, которую я тогда еще не потеряла. Этот запах давал мне ощущение безопасности, как будто все еще может быть хорошо, как будто впереди меня ждет что-то светлое и лучшее, что я давно потеряла. Но что когда-то было у меня. И эти воспоминания еще можно спасти…