Мне уже не больно
Шрифт:
Охранник, стоявший неподалеку, молчал, качая головой с явным неодобрением, будто мое поведение ему было чем-то непостижимым. Его взгляд словно говорил: "Зачем ты это делаешь?" Но я не могла удержаться. Мне нужно было выпустить эту злость, это раздражение.
– Ну что, тебе тоже что-то не нравится? – обратилась я к нему, чувствуя, как раздражение переполняет меня.
Он даже не удосужился ответить, просто тяжело вздохнул, скрестив руки на груди, и вновь посмотрел в сторону Наташи, как будто она могла дать ответ на все мои несуществующие вопросы.
Все
За завтраком Наташа, как всегда, проявила свою привычную щедрость – великодушно приготовила еду на всех. Я не могла удержаться от легкой улыбки, когда увидела, как Артур, так оказывается зовут моего верного стража, уселся за стол, словно стальной рыцарь при дворе.
Он слишком серьезно воспринял свою роль охранника, словно даже за завтраком был готов защитить меня от невидимых угроз. Возможно, он боялся, что я могу захлебнуться чаем или случайно подавиться бутером. В его глазах сверкала решимость спасти меня в любой момент, и это вызывало легкий смешок внутри меня.
Но было очевидно, что его повышенная бдительность имела еще одну цель. Наташа. Артур, явно польщенный ее скрытым вниманием, сложил руки на столе так, чтобы продемонстрировать свои впечатляющие бицепсы. Я могла видеть, как напряженно он выпячивал мышцы, чтобы произвести на нее эффект, словно тот самый рыцарь, показавший свое мужество.
Его действия не прошли даром. Наташа, смягчившись перед этим мужественным зрелищем, проявила особую заботу: с улыбкой она подлила ему чаю и, словно это было самым естественным делом в мире, заботливо приготовила очередной бутерброд, а затем с видимым удовлетворением наблюдала, как он с жадностью поглощает его. Сцена была одновременно комичной и немного неловкой – словно два актера играли свои роли, старательно, но с преувеличенной серьезностью.
Я наблюдала за этим, как за представлением, одновременно развлекаясь и чувствуя какое-то отстранение. Все это напоминало фарс, где внимание Наташи к Артуру было не столько искренним, сколько показным, а его попытки впечатлить ее выглядели слишком нарочито. Но в этом была своя странная, тихая игра – игра, в которой я была лишь зрителем, а не участником.
Артур, полностью увлечен своей ролью, даже предусмотрительно отодвинул от меня масленку с лежащим на ней столовым ножом. Я тихо фыркнула: как будто он ожидал, что я внезапно стану опасной даже для себя.
– Завтра опять ни свет ни заря гулять пойдешь? – спросил Артур у меня, по-прежнему работая челюстями над бутербродом.
– Возможно, – ответила я с легкой усмешкой, внутренне радуясь тому, что его утренние дежурства станут чуть напряженнее. Пусть привыкает держать себя в форме.
Артур, не останавливаясь на полуслове, хитро прищурился и, словно между прочим, спросил у Наташи:
– А вы бы не хотели к нам присоединиться? Утренние прогулки, знаете ли, очень полезны.
Наташа, заметив его заинтересованный взгляд, кокетливо улыбнулась, как будто ждала этого приглашения целую вечность:
– Ну, если вы настаиваете, – ее голос прозвучал мягко, словно флирт стал частью ее обычного общения.
Я
– Помощь не нужна? – спросила я ее, видя, что она с трудом двигается.
В ответ она буркнула что-то невнятное и не слишком приличное, махнув рукой, как будто говорила: «Отвали».
Прошло несколько дней, и утренние прогулки перестали быть теми нервными пробежками с преследователем на хвосте. Теперь Наташа и Артур чинно вышагивали позади меня, беседуя обо всем подряд, словно и не замечая моего присутствия.
Они будто наслаждались каждым моментом, не обращая внимания на окружающий мир. Я, в свою очередь, наблюдала за ними, как за декорациями, которые лишь обрамляли мой путь.
Артур больше не обращал внимания на мои провокации и не пытался догнать меня, как раньше. Теперь он только усмехался, когда я поднимала темп, но продолжал свой размеренный шаг.
Наташа, в свою очередь, за эти дни стала совсем другой. Губы ее каждый день сияли винным оттенком помады, который резко выделялся на ее лице. От Артура больше не пахло табаком – вместо этого я уловила нотки парфюма, чем-то напоминающего древесные ароматы, смешанные с чем-то свежим и пряным. Казалось, он теперь старался больше для нее, чем для работы.
И все это время Лана почти не показывалась. Я видела ее лишь мельком, и то чаще всего ближе к вечеру, когда она наконец вылезала из своей комнаты, едва проснувшись. Словно после долгой ночной смены она лениво поднималась, неспешно ела, а потом надолго исчезала в своей комнате, выбирая очередной «образ» для выхода в свет.
Часа два-три крутилась перед огромным зеркалом в прихожей, проверяя каждую деталь: от обуви до мелочей в прическе. А затем, едва дождавшись заката, вызывала такси и исчезала, растворяясь в ночной темноте.
И вот, несколько дней я ни разу не видела ни Лану, ни Олега в течение дня. Олег, тот самый охранник, который оставался до сих пор для меня загадочным персонажем в этом доме.
Его присутствие всегда чувствовалось в доме, но вдруг он тоже исчез. Я не могла не задуматься: а что, если они вместе? Может, их странные исчезновения не просто совпадение? Ведь Лана каждый вечер уходила в неизвестность, а Олег – именно в те же самые часы – также был «вне дома».
Все изменилось в один момент. Наши размеренные, пусть и странные дни пошли под откос после одного телефонного звонка. Наташа сидела на кухне, мирно попивая чай, и вдруг ее телефон завибрировал. Она сначала посмотрела на экран с легкой отстраненностью, затем, как будто предчувствуя что-то недоброе, подняла трубку. «Алло! Я вас слушаю», – прозвучало обыденное приветствие. Но, буквально через секунду, ее лицо начало стремительно меняться. Вся ее легкая расслабленность исчезла, уступив место холодной, тревожной маске.