Мне жаль тебя, герцог!
Шрифт:
Француженка быстро рассчитала, что если граф Линар вернется и вновь увидит ее в Петербурге, то снова будет обольщен ее прелестями, а тогда и она сможет позволить себе какой угодно расход.
Идея выкупить Груньку так ей понравилась, что она сейчас же стала мечтать об этом вслух, и в мечтах у нее дело уже оборачивалось так, что она освобождала Груньку из крепости к приезду Жемчугова и, когда тот привозил ей Линара, выводила к нему свободную Груньку, патетически произнося:
— Вы мне вернули мое счастье, а я вас награждаю за это вашим счастьем! Возьмите и любите ее!
Грунька ее не слушала, потому
— Вот что! — сказала она. — А ведь если он не найдет его в Дрездене, то поедет искать его дальше!
— И он его найдет! — с жаром воскликнула Селина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
В ДРЕЗДЕНЕ
В давние времена на берегу реки Эльбы из построенных славянскими рыбаками нескольких хижин образовалось селение, затем оно мало-помалу выросло в настоящий город, имя которого, Дрезден, впервые упоминается в летописях в 1206 году.
Маркграф Генрих избрал его тогда столицей, и с тех пор город стал разрастаться. При разделе Саксонии между Эрнстом и Альбертом в 1485 году Дрезден достался альбертинской династии и с тех пор был ее столицей.
Блистательный для Дрездена период наступил при двух курфюрстах Августах, бывших вместе с тем и королями польскими. Во время, к которому относится наш рассказ, курфюрстом Саксонским и королем Польским был Август III, государь, всецело доверившийся своему министру графу де Брюлю.
Граф Брюль окружил себя королевской пышностью и был фактическим властителем страны. Август III требовал от него лишь одного: чтобы всегда были деньги на исполнение его прихотей и капризов; и Брюль ухитрялся доставлять средства для мотовства своему государю.
Август III любил возводить постройки, и при нем Дрезден украсился многими замечательными сооружениями. Прежний средневековый мост был перестроен и явился одним из чудес строительной техники. Была возведена до сих пор знаменитая, по красивому открывающемуся с нее виду, Брюлевская терраса с дворцом, выходящим на Августовскую улицу. Дверцы, сады и фонтаны Дрездена по красоте не уступали Версалю, а двор пытался тягаться пышностью со двором «короля-солнца»; по собранным сокровищам искусства Дрезден по справедливости был назван Немецкой Флоренцией.
Когда сюда попал Митька Жемчугов, он был поражен невиданной красотой немецкого города. Проезжая по дороге другие европейские города, он мог их заметить лишь мельком, потому что останавливаться и осматривать их ему было некогда. Но теперь, хорошенько отдохнув после сделанного переезда, часть которого он для выигрыша времени сделал просто верхом, купив себе лошадь и взяв в торбу самое необходимое, — Митька мог оценить старый Дрезден, его улицы, кирки, дворцы, длинный мост на шестнадцати арках, с каменными скамейками и железными перилами, мостовые, кунсткамеры — собрания редкостей, дома, рынок, музыку, набережную реки — словом, все, перед чем деревянный Петербург и деревянная же пестрая Москва казались простыми деревнями.
Первый день Жемчугов ходил, словно порченый, разинув рот и оглядываясь по сторонам. На второй день он тоже еще не мог прийти в себя и
Странное дело, там, у себя в России, он вовсе не замечал и не ценил всего этого, а теперь он все здешние печенья и сладкие крендели отдал бы за ржаную краюху, а уж выпариться на горячем полке да расправить ноющие от усталости суставы ему казалось недосягаемым блаженством.
Что делалось в России, он тоже не знал, да и не мог знать, потому что если и были какие известия, то они следовали за ним по пятам и сюда еще не дошли. К его приезду в Германии едва-едва узнали о кончине императрицы Анны Иоанновны.
«Хоть бы весточку получить с родины-то!» — мечтал Митька.
Он стоял на великолепном дрезденском мосту и раздумывал, скоро ли соберется граф Линар, к отъезду которого он думал присоединиться на обратном пути.
Письма, порученные ему, Жемчугов доставил в целости и сохранности. Письмо Линару он передал лично.
Молодой граф вернулся уже в Дрезден и, по-видимому, ждал, что снова будет послан в Петербург. Но, приятно ли ему это было или нет, радовался он этому или наоборот, печаловался, — Митька распознать не мог и из разговора с Линаром не вывел никакого заключения. Линар был, несмотря на свою молодость, отличным дипломатом и умело скрывал свои чувства.
— Нет, — решил Митька, — не могу так жить здесь, ничего не делая… Тоска заест!.. Пойду к Линару и скажу, что пусть он, как себе хочет, а я поеду назад.
И он решительным шагом направился к дому графа.
2
ГРАФ ЛИНАР
Граф Линар любил Дрезден не только как свою родину, но и как город, который нравился ему, потому что соответствовал его вкусу и склонностям. Он бывал в Париже, по последний после долгого житья в нем казался слишком шумным и подвижным, так что в нем можно было только веселиться, и, чтобы отдыхать, надо было ехать в другое место. Зато в Дрездене жизнь была распределена так, что в нем можно было и повеселиться, и отдохнуть.
В особенности этот город нравился Линару, когда он, вот как теперь, возвращался из путешествия, пробыв в отлучке более или менее долгое время. Сейчас граф Линар вернулся из поездки в Италию и думал отдохнуть в Дрездене после своего путешествия, как вдруг явился для него совершенно неожиданно этот вызов из Петербурга.
Молодая столица Российской империи оставила у графа не особенно благоприятные воспоминания. Петербург показался ему необыкновенной смесью до нелепости непохожих друг на друга противоположностей. Наряду с самыми примитивными условиями жизни, чуть ли не первобытной культурой, там царила невероятная роскошь. В здании, снаружи похожем на глиняную мазанку, можно было встретить великолепные хоромы с настоящими гобеленами на стенах, севрским фарфором и венецианским стеклом. В смысле увеселений там можно было найти итальянскую комедию и оперу, но та же самая публика, которая восхищалась и комедией, и оперой, забавлялась на качелях и каталась на маленьких санках с горы, валясь при этом зачастую вверх тормашками.